– Ф-фу, – вытер пот со лба старший лейтенант Гусев, расстегивая пуговицу на воротнике гимнастерки. – Взопрел… Ну и лось… Едва запинали… Надеюсь, у них там больше таких нет?
– Да уж, – согласился Телегин. – Хлопотное дело, однако, будущее спасать.
Корнеев же сидел, прислонившись к стенке рядом с Семеняком, и улыбался. Как бы там ни было, а группа опять справилась. И еще на один шаг приблизилась к цели. До которой, судя по тому, что свечение в котловане становилось все ярче, осталось уже не так и далеко. Один-два рывка, и…
О том, что их ожидает в самом низу, исходя из уже виденного, думать не хотелось. Но откуда-то была четкая уверенность, что справятся. Обязательно справятся. Не могли же товарищи из будущего послать отряд неизвестно куда, если б не считали, что у них есть шанс выйти из этой схватки победителями?
Битва с призраками измотала всех так, что привал организовался сам собой. Без нормального отдыха ни о каком продвижении вперед не могло быть и речи. То самое состояние, когда усталость сильнее приказа и страха смерти.
Положение спасла Бася. Уже опробовав методику на Семеняке, девушка быстро сделала всем инъекцию глюкозы, выдала по глотку коньяка и по половине плитки шоколада. Это позволило группе приободриться, ну а дальше в дело пошел обычный паек. Хлеб, тушенка и наркомовские…
Еще чуть позже – сигареты и разговоры. Ведь давно известно, что ничто так не снимает усталость, как приятный разговор.
Степень приятности завязавшейся беседы оценить трудно, но что тема интересовала всех, сомнений не вызывало.
– Слушай, командир… – Малышев рассматривал трофейный меч и не торопился выпускать его из рук. – Тебе не кажется странным, что мы сражаемся с одними чудовищами? Как будто у фрицев обычные солдаты закончились. Кроме первого блокпоста и подскочившего им на помощь взвода охраны, мы ни одного живого человека больше не видели.
– При том, что изначально отчетливо были видны передвижения, свет в домах. Слышался смех и музыка… – дополнил Гусман.
– Я что, доктор, чтоб знать? – пожал плечами Корнеев. – Думаю, место такое, для людей неблагоприятное. Вот и не живут здесь… А смех и музыка… Забудьте. Уверен, мы еще и не такое увидим и услышим, пока задание выполним. Кузьмич, Степаныч… Вы самые молодые в группе, так что равняться будем на вас. Как самочувствие?
– В целом терпимо. А если б покемарить минуток девяносто, вообще б отлично стало.
– Полтора часа не дам, нет у нас столько. Если вообще есть, но двадцать минут выделю. Бася – ты все время держалась сзади, соответственно бодрее остальных. Вот тебе часы и пистолет. Всем остальным двадцать минут отбой. Это приказ.
Корнеев отдал распоряжение и закрыл глаза. Под веки будто песка насыпали, но открывать их, чтоб проморгаться, было невыполнимой работой. И все же пришлось.
– Товарищ подполковник! Товарищ подполковник.
– Ну что еще… Сказал же – двадцать минут.
– Так все… время вышло, – виновато ответила девушка. – Даже двадцать пять уже. Я не решалась раньше. Очень уж сладко все спят.
– После победы отоспимся…
Корнеев сделал усилие и заставил себя сесть.
– Группа, подъем! Пять минут на оправку. Через десять – приготовиться к движению.
– Геноссе… Товарищ командир… – возле Корнеева присел Рудольф Глюкман. Унтер-фельдфебель казался сильно взволнованным и явно не знал, с чего начать разговор. Очевидно, весьма для него важный. – Entschuldigung[40]. Я хотел просить вас… разрешить мне. Форвертс… Вперед идти. Я совсем не устал. Я даже меньше устал, чем фройлян…
– Зачем оно тебе? – удивился Корнеев.
– Я пленный… Да. Войне конец. Да. Вы победить – это тоже да. Альзо, я всегда быть побежденный враг. Это трудно. Я хочу помогать так, что вы знали – Руди хороший парень. Ему можно верить. Он свой. Камрад. Ферштеен зи?
– А если тебя убьют?
– Это война. Убить могут везде… – флегматично пожал плечами тот. – Я не герой, но если умирать… лучше как герой, чем трус. Да?
– Я тебя понял. Хорошо. Обещаю дать тебе шанс. Но сейчас самое трудное не впереди. Мы все очень устали. Если ты пойдешь в дозор – некому будет тащить канистру с водой и мешок с провизией. А я понятия не имею, что ждет нас впереди и будет ли шанс вернуться той же дорогой. Поэтому, Руди, возможно, именно от твоей силы и выносливости зависит – выживем мы в конце концов или нет.
– Я понимаю. Да… – кивнул Глюкман и слегка щелкнул каблуками. – Я готов… И я буду ждать. Русский командир дал слово.
– Чего фриц хотел? – поинтересовался Малышев.
– Просил разрешения на подвиг.
– Биографию себе хочет подправить, – сообразил Андрей. – Так и разреши. Что тебе, жалко?
– Да ради бога. Если понадобится, и спрашивать не стал бы. Ну, что, готовы?
– Так точно.
