Зародившаяся мысль постепенно развилась в целый план, который я и начала воплощать, заговорив с возникшей в очередной раз на горизонте кухаркой. Беседовали мы, надо заметить, стоя по разные стороны конюшенной решётки.
— Хава, а если б на тебя кто из сабельников внимание обратил, был бы я тебе нужен?
— Скажешь тоже! С чего это им?
— Я попробую помочь. Но дай слово, что оставишь меня в покое.
— А ты что, не можешь, что ли?
И что ответить?
— Не могу. Слово дал.
— Кому дал?
— Не твоё дело. Так помочь тебе или нет?
— А что ты можешь?
— То! Я видел, и много раз, как молодые леди за собой ухаживают. Могу объяснить, но делать будешь сама. Я только поправлю, если что не так.
Хава задумалась. А я разглядывала её и прикидывала, с чего начать. Если оставить основу — фигуру, черты лица — не такая она и страшная. Но одета как пугало и чесноком на пять локтей вокруг воняет.
Наконец Хава набычилась и сообщила:
— Ладно, я согласная. Но ежели обманул — берегись, хуже будет!
— Ты слово дала. Обманешь — Девы Небесные накажут, никто на тебя вовек не глянет, поняла? А теперь слушай!
Самым сложным оказалось разобраться с гардеробом, потому что тратить свои деньги на кухаркины туалеты я не собиралась. А выбрать что-то из кричащего набора тряпок, которые Хава звала нарядами, было невозможно.
— Почему у тебя кофта красная?
— А я слышала, что мужчины на женщин в красном внимания обращают больше!
— Ладно, допустим. Но почему тогда юбка зелёная и в разводах? И грязная?
— Красиво же, разве нет?
— Юбку в стирку и погладить не забудь. Кофту постирай тоже. И будешь носить с ней это и это, — ткнула пальцем в пару юбок самых спокойных, коричневого и серо-голубого, цветов.
— Они же некрасивые! Совсем не яркие!
— Хава, вещи должны сочетаться. Мужчины могут не понимать, что им не нравится, но попугаев никто не любит.
— Да-а?!
Зачем я в это ввязалась? Хотя понятно, зачем. По ходу дела Хава проговорилась, что она сирота. Вот и стало жалко. Наверное, её в жизни никто ничему не учил, только шпыняли и смеялись. Но вычищенные мелом зубы и аккуратная причёска уже изменили картину к лучшему. Теперь одеть нормально, объяснить, как себя вести — например, что не надо на сабельников грудью вперёд кидаться, — и, может, всё у девушки наладится.
Или наоборот.
Подумала — и чуть не хлопнула себя по лбу: что я творю? Допустим, проведёт кто-то с Хавой ночь… а она возьмёт да забеременеет! Что тогда будет? Не останется ли это простодушное пугало, ищущее счастья, в придорожной канаве с младенцем на руках? Что, если отвратный вид и запах были защитой, данной богами? Как быть-то?
— Хава, если всё получится… ты понимаешь, что может появиться ребёнок?
— А то! Кто ж такого не знает! Только травки есть, чтоб не попасться.
М-да. Кажется, простодушная тут не Хава.
Но зато есть шанс, что сегодня я смогу наконец спокойно выспаться на сеновале, без опасений проснуться с отпечатком копыта на милом личике.
В итоге я так и не осмотрела Керемен. Только успела сбегать один раз на местный рынок за льняным семенем. Морковь и яйца я решила позаимствовать на местной кухне. На обратном пути собиралась заглянуть в трактир, снять на пару часов комнату и заказать ванну, но не вышло: в зале внизу выпивали сабельники.
Так что я была искренне рада, когда дядька Фернап сказал, что герцог дела закончил и завтра кортеж трогается дальше.
Обидно-то как — я ни к документам ближе подобраться не успела, ни города толком не видела.
Считать ли утешением то, что последние три дня Хава притаскивала мне полные миски горячего острого жаркого и, теребя за рукав, благодарила и просила рассказать ещё что-нибудь полезное из жизни леди? Так и тянуло поделиться житейской мудростью: «Дева, избегай медных тазов, и будет тебе счастье!»
