четко произнес фон Репель. — Так что давайте разговаривать.
— Чего вы от меня хотите? — простонал Гамелен, сжав руками пылающие виски.
— Вот это уже другой разговор, — кивнул немец. — А при нормальном с нами сотрудничестве мы даем гарантии благоприятного для вас исхода дела. Мы, немцы, ценим все сделанное для нас. Тем более, мой дорогой, у вас нет иного выхода, кроме того, который я вам предлагаю. Хотите кофе?
Поднявшись, немец достал из ящика стола подробную карту Шампани и развернул ее перед Гамеленом.
— Так что вы хотите от меня?
— Что я хочу? Хочу знать все о ваших русских союзниках.
— Вы же получили мой пакет.
— Да, благодарю за подсказку, мы внимательно ознакомились с его содержимым, почерпнув оттуда массу полезной информации. Но нас интересует о них все, а не только то, что было в вашем пакете!
Гамелен тяжело вздохнул, глядя на цветную карту, где разными цветами были отмечены линии фронта, красовались какие-то значки, кружочки и крестики.
— Прошу! — с полуулыбкой сказал фон Репель, наклоняясь к самому лицу француза и сверля его глазами. — Откройте душу, и вам станет легче! — елейным голоском проговорил он, издевательски подражая тону священника при исповеди в церкви.
ГЛАВА 10
Война приучает людей к неожиданностям. Многие немыслимые в мирное время вещи становятся рядовыми и обыденными в военное. Но то, что случилось в Париже, вызвало не просто скандал — бурю. «Докатились! — бушевали наверху. — Теперь немецкие агенты уже работают в генштабе. Секретная информация чрезвычайной важности запросто попадает в руки противника. Это неслыханно!»
Всем, отвечающим за эту сферу деятельности, был устроен жестокий разнос, но, естественно, мало что изменилось. Дидье Гамелен как в воду канул.
Именно его исчезновение обсуждали сейчас офицеры генштаба после очередного этапа бесплодных поисков пропавшего майора.
— Не могу понять, — произнес капитан с рыжеватыми усиками, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я прекрасно знал Дидье еще в мирное время. Мы дружили семьями, часто бывали дома друг у друга. Мне казалось, что этот человек виден, как на ладони. Я даже заподозрить не мог его в чем-то противозаконном! Не понимаю…
— Всем нам присуще ошибаться, господа, — флегматично произнес майор лет сорока. Сняв очки, он повертел их в руках и, достав белую тряпочку, принялся тщательно протирать стекла. — Я вообще придерживаюсь мнения, что доверять нельзя никому. Слишком большая роскошь. Тем более, как сами видите, это может выйти боком.
— Что значит нельзя доверять? — возмутился сидевший за соседним столом подполковник. — Как это вас понимать?
— А так и понимать. Вся эта дружба, панибратство — ни к чему, — говорил недоверчивый офицер в очках. — Во всем, особенно в таких ответственных и важных вещах, должны главенствовать законы. Как предписано, так надо и действовать. Это в гражданской жизни, где от тебя мало что зависит, ты можешь рассуждать на тему того, правильно что-то или нет. А здесь — извините!
— Я с вами не согласен. Если следовать вашей философии, то можно вообще прийти к выводу, что не нужны ни дружба, ни семья. Человек тем и отличается от иных существ, что у него есть душа, благодаря которой он может чувствовать. А стать бездушным камнем — так зачем тогда и жить?
«Не ломала тебя еще жизнь, капитан, — ехидно усмехнулся майор, глядя на оппонента. — Молод ты еще».
— И тем не менее факты остаются фактами, — развел руками штабист. — Давайте смотреть правде в глаза: Гамелен исчез вместе с совершенно секретными документами и…
В коридоре послышался какой-то шум, и в отворившейся двери показался дежурный, доложивший, что «к господину полковнику пришел посетитель».
— Какой еще посетитель? — прищурился офицер. — Кто такой?
— Это женщина, господин полковник.
— Хм, странно… Ну, просите.
Однако дежурный лейтенант не успел удалиться в коридор, чтобы привести этого самого посетителя, как тот уже сам оказался в кабинете. Это была старуха лет шестидесяти пяти с бегающими глазами. Мадам представляла собой классический тип женщины, с появлением которой в общественных местах начинаются склоки, иногда переходящие в потасовки. Такие вечно недовольны тем, что им отрезали худший кусок от колбасы или подсунули гнилые фрукты, не говоря уже о том, что «эта мымра все время косо на меня смотрит».
— Добрый день, мадам, — мило улыбнулся полковник, вставая из-за стола. — Что же вас привело к нам?
Он был немало удивлен, увидев такого нехарактерного в этом учреждении посетителя, но, как истинный француз, старался этого не показывать, скрывая недоумение за галантностью.
— Здравствуйте! — скрипучим голосом произнесла старуха. — Я вижу, если в Париже в одной комнате собралось столько офицеров, значит, войну мы точно выиграем.
Сидевший у окна капитан хрюкнул от смеха, признав, что у «мадам» имеется неплохое чувство юмора.
— Я чего пришла, — с ходу начала женщина, — у меня, конечно, не так много времени, чтобы слоняться где попало, но, как говаривал мой покойный муж, справедливость в Париже должна восторжествовать! — подняла она вверх кривоватый палец со сломанным ногтем.
«Просто живое олицетворение правосудия, — подумал капитан. — Да за ней можно записывать изречения».
— Простите… — наклонил голову полковник. — У нас так много работы, что я несколько… э-э-э…
— Да ладно, рассказывайте, — махнула та рукой, — знаю я вашу работу: бумажки перебирать.
— Так что же вы хотели? — начинал терять терпение полковник.
— А вот что! — Присев, старуха развернула на столе «Пари суар», бывший, кстати, тем же самым номером, который незадолго перед этим лежал на столе у милейшего фон Репеля.
— Читаю я, значит, газету, а там и говорится о том, что этот ваш… как его… ага, Гамелен — шпион и немецкий агент, — бубнила старуха, напяливая на нос очки. — Вот оно написано: «Теперь не вызывает никаких сомнений, что майор Дидье Гамелен оказался гнусным предателем, потерявшим всякую совесть и навечно заклеймившим несмываемым позором свое имя».
«Ну, если каждый читатель газеты сочтет своим долгом поделиться с нами информацией о том, что он прочел ту или иную статью, то генштаб смело можно будет ликвидировать», — подумал полковник, глядя в выцветшие глаза старухи. Вслух он этого, конечно, не высказал, ограничившись вопросом:
— И что же дальше?
— А то, что никакой он не шпион! — решительно заявила собеседница.
— Этот вопрос, к сожалению, относится не к нашей компетенции, — подал голос майор, решивший прийти на помощь полковнику.
— А вот и к нашей! — возразила мадам. — Видела я все тогда. Видела от начала и до конца своими собственными глазами, и я одна знаю, что на самом деле случилось той ночью.
— Что-о?
— Вот то самое. Похитили вашего Гамелена, выкрали его.
— Мадам, вам показалось, — иронически улыбнулся похожий на жука чернявый лейтенант. Сходство офицера с насекомым дополнялось и тембром голоса, напоминавшим жужжание майских жуков в кронах деревьев теплым весенним вечером. За время своей службы он навидался всякого, и верить каждому встречному, тем более какой-то вздорной особе, не собирался.
