запытаны до смерти, причем официально девять считались умершими от болезней, а двое беглыми.
На этом фоне погоня в пьяном виде за дворовыми с ножом и обещания зарезать, а также создание личного гарема смотрелись несколько бледно. С кем не случается. Сам не без греха. Конечно, Стеша не подневольная, но по всем понятиям не ровня. Но это ерунда. Низкое происхождение матери не сказывалось на движении детей по социальной лестнице, если только отец хотел видеть их своими наследниками.
Дворянское общество сквозь пальцы смотрело на связи с крепостными девками. Детей, рождавшихся от любовных утех с крестьянками, барин мог признать и дать вольную, другие так и оставались холопами. Часто молодой барчук рос в окружении своих кровных братьев и сестер, а старые слуги оказывались его близкой родней.
Хуже всего, что по указу 30 апреля 1730 года «людям и крестьянам на помещиков, управителей и на приказчиков челом не бить и суда не давать». По закону я обязан вернуть мужика хозяину и напрочь забыть о слезнице. Но есть замечательная отмазка: от рук Карпина пострадали и свободные — однодворец, подканцелярист, священник соседнего села. Последнего били по приказу хозяина и посадили в погреб на два дня. Тот пришел увещевать помещика по поводу его крестьян.
Кроме всего прочего, вконец одуревший помещик драл такие налоги и так наказывал, что полторы сотни жителей его деревни ударились в бега. Часть их бродили по округе и разговорами способны были вызвать возмущения и в спокойных селах. Даже без свободных под это можно раскрутить и остальное, превратив в показательный пример. Крепостной тоже православный человек, с ударением на оба слова — православный человек, — и издеваться без причины над ним непозволительно.
— Скажешь все это на допросе под кнутом?
— Всю правду выложу! — прохрипел мужик, перекосившись. — Не из дворовых холопов без совести, честнoй крестьянин.
Такие вещи нужно почувствовать в реальности, чтобы понимать. Добрый Петр Великий для упрощения повелел записывать всякие мелкие группы, не входившие в понятие «зависимые крестьяне», в определенное сословие. Приравняли и холопов с крестьянами, отказываясь юридически видеть между ними разницу. Однако различие в головах сохранилось.
В крестьянской среде бытовало твердое убеждение, что дворовые — суть хозяйские рабы. А хлебопашцы привязаны не к владельцу имения, а к земле как таковой. Потому и продавать их можно исключительно с участком. Одновременно помещик имел право переводить жителей деревень из крестьян в дворовые.
Казалось бы, жизнь в барских хоромах сытнее. Но земледельцы так не считали. Для них уход в дворовые являлся понижением статуса. Между крестьянином и барином стоял мир, их отношения не были прямыми. Что же касается дворового, то он полностью зависел от хозяина и его настроения. Кстати, и продавали в первую очередь их. Потому, если хотел помещик взять горничной в дом приглянувшуюся девочку, должен был заплатить родителям. Многие охотно отдавали, избавляясь от лишних ртов. Только то уже отрезанный ломоть и считай чужая. Настоящие трагедии на этой почве случались, с самоубийствами.
— Афанасий! — зову вечного телохранителя, заменившего Гену.
— Слушаю, Михаил Васильевич!
Забурел, заматерел и раздобрел на богатых харчах. И своих потихоньку перетягивает. Этих бывших некрасовцев возле меня уже с десяток трется. И второй из натуральных донских казаков и крещеных калмыков. Личная охрана, готовая перегрызть горло любому по одному жесту. Не наемники, по большей части по разным причинам бессемейные и в возрасте. Служба не за деньги, а за землю. Выделил деревню в общее пользование, пусть юридически она по- прежнему за мной. Парочка выборных от коллектива там ошивается регулярно и за хозяйством смотрит. Остальные при мне.
— Этого под замок. Не обижать, кормить, поить и относиться нормально. Без лично моего приказа не отпускать.
— Ясно, Михаил Васильевич!
Дома все оказалось в полном порядке. Очередные степенные поморские люди, с просьбами. Обещал разобраться. Обычно удается без привлечения тяжелой артиллерии в виде царского гнева. По мелочи сам могу с соответствующими чиновниками договориться. Земляки у меня проходят в качестве дополнительного резервуара человеческой силы. В виде ответной услуги нередко запихиваю одного из сыновей в гимназию на обучение. Через пару лет будет пополнение в управленческом слое.
Еще заявилась парочка особо шустрых среднеазиатских купцов. Пришлось побеседовать. Торговля хлопком с недавних пор моя монополия. Ее императорское величество сделала хитрый финт, обменяв поставки морфия в армию и государственные больницы практически по себестоимости и в потребном для нужд количестве на хлопок и его производные. Рано или поздно упорно роющие в поисках методики производства иностранные химики найдут правильный подход. Думаю, год-два осталось, не больше. А монополия получена на двадцать пять лет. И это будут тучные годы. Пусть и не в той мере, как с морфием.
Поскольку мануфактуры с хлопчатобумажным сукном работают на полную катушку, а скоро добавятся еще и армейские заказы, доход немалый. Отсюда и желающие войти в долю. Не один Ибрагим готов предложить услуги. Тут главное соблюдать баланс интересов. Все ж не первый год сотрудничаем со старым купцом.
Потом прошел в детскую. Иван Михайлович Ломоносов уже уверенно ходит, меня не просто узнает, норовит уцепиться за руку или штанину и так
