Странное название для татарского города. На перевод не похоже. Другие города вполне себе называют Кафа или Еникале. Явно не по-русски, хотя, может, и коверкают названия.
— Татары постоянно кружили рядом, и связь, а также редуты по пути оставлять было опасно. Ежедневно пытались напасть и даже однажды ворвались в обоз. У Козлова были на одиннадцатый день.
— Там же верст полтораста от Перекопа, не больше, — опять не выдерживаю.
— Так и есть, — подтверждает. — Скорее меньше. Трехтысячный гарнизон ушел на кораблях, а татары вместе с мирными жителями отправились на Бахчисарай.
— Неудивительно, что результат такой вышел.
— Ну не столь уж плохой… Без боя и крови захвачена огромная добыча. Десять тысяч баранов, запасы пшеницы и риса на двадцать четыре дня для всей армии, очень кстати для людей, две недели не евших мясного.
Ну естественно. Так ползти — никаких запасов не хватит.
— Простояв пять дней, десятого июня выступили из Козлова, спалили его, в Бахчисарай шли вдоль морского берега, находя в изобилии фураж и еду. Расположенный в долине город со всех сторон окружен горами, проходы заняты татарами, на выгодных позициях. В лоб мы не стали атаковать, а, оставив в лагере больных и слабосильных, тихо обошли позиции. Оттеснив, несмотря на яростное сопротивление татар, ворвались в незащищенный стенами город.
И пограбили на совесть. Это уж как водится. Если мне когда-то доведется брать города, не стану солдат сдерживать. Должны они за свой труд, пот и кровь получить нечто сверх жалованья.
— Жители при приближении русской армии бежали в горы. Татары напали на прежний русский лагерь и на первых порах нанесли потери запорожцам, но засевший в вагенбурге Шпигель отбил все атаки. Потом татары отступили в горы, уничтожая летучими отрядами на пути армии все. После трехнедельного стояния, терпя от болезней…
Чего они столько ждали в разоренном городе? Почему не двигались? Положительно, я ничего не понимаю в стратегии. Или, что гораздо вернее, это нужно сказать о Минихе.
— На очередном военном совете в связи с появлением турецкой армии у Очакова, недостатком воды, продовольствия и все умножающимся количеством больных проголосовали за уход и начали отступление к Перекопу. Для обеспечения движения с левого фланга и пополнения запасов Миних отрядил восемь тысяч регулярных, две тысячи казаков и двенадцать пушек под началом генерал-поручика Измайлова и генерал-майора Магнуса Бирона. Заодно они взяли и разорили до основания Ак-мечети. При отряде находилось по десять порожних телег от каждого полка, возчики и дополнительная охрана обоза. Город нашли полностью пустым. Собрали припасы и сожгли здания.
Давыдов остановился и выпил кружку вина, услужливо наполненную Гусевым. Промочить горло после столь длинного монолога не мешает. И адъютант молодец. Указания не потребовались. Сам сообразил.
— Татары кружили вокруг войск и постоянно нападали, особенно на иррегулярные части. Фуражировать приходилось крепкими отрядами с артиллерией. А сама армия шла в одном общем каре. Гарнизон в Перекопе решено было не оставлять в связи с гнилым воздухом, трудностью снабжения и проходом через Сиваш татар из Крыма. Ну вот, собственно, и все в общих чертах. — Он с извиняющейся улыбкой развел руками. — Конечно, можно было все это поведать более красочно, однако время позднее и не хочу злоупотреблять вниманием.
— Потери? — спросил Ломан.
— Общую цифру не скажу, могу судить лишь по известным мне частям. Уверен — боевые минимальны. Сотен пять регуляров и полторы тысячи иррегуляров. Однако общие огромны. Перед вступлением в Россию в полках состоялась поверка. Практически в каждом убыль до половины состава. Следуя вдоль Днепра, армия перестала нуждаться в продовольствии. Достаточно получали сухарей, круп, мяса и рыбы. Воды в изобилии, река рядом. А между тем заболеваемость не уменьшилась, а увеличилась. Понос, цинга, горячка, опухоли. Осенью повторно идти в Крым с наличными силами, — он посмотрел на меня, — даже совместно с вновь прибывшими частями невозможно.
— И какие выводы по этому поводу надо сделать? — обрываю повисшее молчание, обводя взглядом собравшихся.
— Судя по виду Михаила Васильевича, — негромко, но достаточно внятно произнесли в углу, — он имеет рецепт победы в руке. Сейчас покажет нам неразумным.
В голосе определенно присутствует насмешка. Выяснять фамилию не собираюсь. В чем-то ехидный господин прав.
— Плох военный, не мечтающий стать генералом, — говорю для всех. Опять чье-то высказывание, но даже если и знакомо присутствующим, не важно. Разве нельзя кого-то процитировать? Я же не утверждаю личный приоритет афоризма, а звучит недурственно. — Потому мы должны не просто слушать, а пытаться найти правильное решение, чтобы не проиграть в будущем. Кто-то сомневается, что придется идти вторично?
Отрицательный дружный гул послужил приятной музыкой для ушей. Мы здесь все офицеры, и каждый в глубине души примеривал фельдмаршальское звание. Нет смысла притворяться среди своих.
— Так в чем рецепт победы? — прозвучало уже без насмешки.
