страх и мучил гнев, и нам было не избавиться от них. А потому после долгих разговоров и долгих снов мы придумали план, пошли в Келм-Дева днем, стрелами и охотничьими копьями убили ловеков, а их селение и их машины сожгли. Мы ничего там не оставили. Но тот утром уехал. Он вернулся один. Я спел над ним и отпустил его.
Селвер замолчал.
– А потом… – прошептал Коро Мена.
– Потом с Сорноля прилетела небесная лодка, и они разыскивали нас в лесу, но никого не нашли. Тогда они подожгли лес, но шел дождь, и огонь скоро погас, не причинив вреда. Люди, спасшиеся из загонов, и почти все другие ушли дальше на север и на восток, к холмам Холли, потому что мы думали, что ловеки начнут нас разыскивать, Я пошел один. Ведь они меня знают, знают мое лицо, и поэтому я боюсь. И боятся те, у кого я укрываюсь.
– Откуда твоя рана? – спросил Торбер.
– Эта? Он выстрелил в меня из их оружия, но я спел над ним и отпустил его.
– Ты в одиночку взял верх над великаном? – спросил Торбер с широкой усмешкой, не решаясь поверить.
– Не в одиночку. С тремя охотниками и с его оружием в руке. Вот с этим.
Торбер испуганно отодвинулся.
Некоторое время все трое молчали. Наконец Коро Мена сказал:
– То, что мы от тебя услышали, – черно, и дорога ведет вниз. В своем Доме ты сновидец?
– Был. Но Дома Эшрета больше нет.
– Это все равно, мы оба говорим древним языком. Под ивами Асты ты первый заговорил со мной и назвал меня владыкой-сновидцем. И это верно. А ты видишь сны, Селвер?
– Теперь редко, – послушно ответил Селвер, опустив изуродованное, воспаленное лицо.
– Наяву?
– Наяву.
– Ты хорошо видишь сны, Селвер?
– Нехорошо.
– Ты держишь свой сон в руках?
– Да.
– Ты плетешь и лепишь, ведешь и следуешь, начинаешь и кончаешь по своей воле?
– Иногда, но не всегда.
– Идешь ли ты дорогой, которой идет твой сон?
– Иногда. А иногда я боюсь.
– Кто не боится? Для тебя еще не все плохо, Селвер.
– Нет, все плохо, – сказал Селвер. – Ничего хорошего не осталось. – И его затрясло.
Торбер дал ему выпить ивового настоя и уложил его. Коро Мена еще не задал вопроса Старшей Хозяйки и теперь, опустившись на колени рядом с больным, неохотно спросил:
– Великаны, те, кого ты называешь ловеками, они пойдут по твоему следу, Селвер?
– Я не оставил следа. Между Келм-Дева и этим местом меня никто не видел, а это шесть дней. Опасность не тут. – Он с трудом приподнялся. – Слушайте, слушайте! Вы не видите опасности. И не можете видеть. Вы не сделали того, что сделал я, вы не видели этого в снах – принести смерть двумстам людям. Меня они выслеживать не будут, но они могут начать выслеживать всех нас. Устраивать на нас облавы, как охотники – на зайцев. Вот в чем опасность. Они могут начать нас убивать. Чтобы перебить всех нас.
– Лежи спокойно.
– Нет, я не брежу. Это и явь и сон. В Келм-Дева было двести ловеков, и они все мертвы. Мы убили их. Мы убили их, словно они не были людьми. Так неужели они не сделают того же? До сих пор они убивали поодиночке, а теперь начнут убивать, как убивают деревья – сотнями, и сотнями, и сотнями.
– Успокойся, – сказал Торбер. – Такое случается в лихорадочных снах, Селвер. В яви мира такого не бывает.
– Мир всегда остается новым, – сказал Коро Мена, – какими бы старыми ни были его корни. Селвер, но эти существа – кто же они? Выглядят они как люди и говорят, как люди, – так разве они не люди?
– Не знаю. Разве люди, если только не безумны, убивают людей? Разве звери убивают себе подобных? Только насекомые. Ловеки убивают нас равнодушно, как мы – змей. Тот, который учил меня, говорил, что они убивают друг друга в ссоре или группами, как дерущиеся муравьи. Этого я не видел. Но я знаю, что они не щадят того, кто просит о жизни. Они наносят удар по склоненной шее! Это я видел! В них живет желание убивать, и потому я счел справедливым предать их смерти.
– И теперь сны всех людей изменятся, – сказал Коро Мена из сумрака. – И никогда уже не будут прежними. Больше я никогда не пройду по той тропе, по
