Я вздрагиваю. Я хочу что-то ответить, объяснить, что я не это имела в виду. Деньги не определяют меня, Андэна или еще кого-то из нас. Ну почему я не сказала этого сразу? Почему с Дэем мне так трудно приводить верные аргументы?
— Дэй, пожалуйста, — начинаю я.
Он спрыгивает со столешницы.
— Знаешь, возможно, Тесса была права насчет тебя.
— Извини? — резко отвечаю я. — Насчет чего Тесса была права?
— Возможно, ты и изменилась за последние несколько недель, но где-то глубоко внутри, ты все еще солдат Республики. Ты пропиталась этим насквозь. Ты по-прежнему верна этим убийцам. Неужели ты забыла, как погибли моя мама и брат? Или ты забыла, кто убил твою семью?
Мой собственный гнев набирает обороты.
— Ты намеренно отказываешься смотреть на вещи с моей точки зрения? — Я встаю лицом к лицу с ним. — Я никогда ни о чем не забывала. Я здесь ради тебя, я бросила все ради тебя. Как ты смеешь втягивать сюда мою семью?
— Ты втянула в это мою семью! — кричит он. — Во все это! Ты и твоя любимая Республика! — Дэй разводит руками в стороны. — Как ты смеешь защищать их, как ты смеешь вообще рассуждать о том, что они могут быть правы? Тебе легко говорить об этом, верно, ведь ты прожила всю жизнь в богатом районе? Не думаю, что искала бы во всем этом смысл, если бы всю жизнь ковырялась в мусоре, чтобы добыть еду. Как думаешь?
Я так зла и обижена, что с трудом перевожу дыхание.
— Это нечестно, Дэй. Я не выбирала, где родиться. Я никогда не хотела причинить вред твоей семье…
— Но ты это сделала. — Я дрожу и распадаюсь на части под его взглядом. — Ты привела солдат прямо к моему дому. Из-за тебя они мертвы. Дэй поворачивается ко мне спиной и выбегает из кухни. Я стою одна в тишине, впервые не зная, что делать. Ком в горле грозит задушить меня. А все вокруг кажется расплывчатым из-за слез.
Дэй считает, что я слепо верю Электору, вместо того, чтобы рассуждать логично. Что я не могу быть на его стороне, потому что по-прежнему верна Республике. Неужели и правда верна? Разве я не ответила верно на это вопрос на детекторе лжи? Может я ревную к Тессе? Ревную, потому что она лучший человек, чем я?
А затем возникает мысль, настолько ужасная, что я едва могу стоять на ногах: он прав. Я могу отрицать это. Но именно я причина того, что он потерял все, что было дорого ему.
Глава 18
Дэй
Я НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ КРИЧАТЬ НА НЕЕ. ЭТО САМОЕ УЖАСНОЕ, что я мог сделать.
Но, вместо того, чтобы извиниться, я снова хожу и проверяю все комнаты в укрытие. Руки до сих пор дрожат; а тело пытается справиться с огромным выбросом адреналина. Я сказал это — слова, которые вертелись в голове неделями. Все сказано, и назад дороги нет. Ну и что? Я рад, что теперь она знает. Она должна была узнать. Сказать, что деньги ничего не значат, эти слова она произнесла так просто. В памяти всплывают воспоминания того времени, когда мы нуждались во многом, во всем чем угодно, независимо от качество, лишь от количества. Особенно ярко вспоминается один день, тогда была действительна плохая неделя, когда я вернулся домой и нашел четырехлетнего Идена, копающегося в холодильнике. Он пугается, увидев меня, заходящего в дом. В руках у него пустая консервная банка. Еще утром она была наполовину целая, бережно завернутая в фольгу мамиными руками и спрятанная до ужина. Когда Иден замечает мой взгляд на пустой банке, он бросает ее на пол и начинает громко плакать.
— Пожалуйста, не говори маме, — просит он.
Я подбегаю к нему и крепко прижимаю к себе. Он сжимают мою рубашку маленькими детскими ручками, пряча лицо у меня на груди.
— Не скажу, — шепчу я ему на ухо. — Обещаю.
Я до сих пор помню, какими худыми были его руки. Позже тем вечером, когда мама и Джон наконец вернулись домой, я сказал маме, что не смог удержаться и съел остатки еды. Она сильно ударила меня, сказав, что я уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что так нельзя поступать. Джон разочарованно посмотрел на меня. Но кому какое дело? Мне было все равно.
Я со злостью громко хлопаю дверью в коридоре. Приходилось ли Джун когда-нибудь беспокоиться об украденной полупустой банкой говядины? Если бы она жила в бедном районе, простила бы она так легко Республику?
Пистолет, который дали мне Патриоты сейчас ощущается слишком тяжелым. Убийство Электора дало бы Патриотам шанс уничтожить Республику. Мы стали бы той искрой, зажегшей пороховую бочку, но из-за нас, из-за Джун, все пошло прахом. И ради чего? Ради того, чтобы наблюдать, как этот Электор становиться копией своего отца? Мне хочется смеяться от мысли, что он действительно освободил Идена. Еще одна ложь Республики. И сейчас я не стал
