– Кому поручили охранять остальные?
– Нам, ночным, оркам, эльфам и ограм. А как огров-то не стало, не знаю уж, кто их часть границы контролирует.
– И теперь у них сперли столбик, и они пригласили тебя его разыскать, – хмыкнул Белочка.
– Нет, господин змей, столб, к сожалению, стоит на месте, да только если раньше от него благодать божественная на поля шла, то теперь он высасывает жизнь из округи. Сперва трава пропала, затем мошкара всяческая, потом деревья в пепел рассыпались, рыба исчезла, зверь, домашняя скотина пала, а теперь, как ничего живого не осталось, из людей соки пьет. Первыми сгинули братья, что на заставе у столба вахту несли, следом стариков всех схоронили, – Тавр вытер лоб тыльной стороной ладони, – то, что от них осталось, скелеты одни. Батя последний, да и то потому, что в храме дни проводит, молится.
– Не зря, как видишь! – вставил свои пять копеек дед.
– Вокруг храма жизнь сохранилась, больше нигде нет. На ночь мы детей в храм относим, чтобы хоть как-то защитить. Доедаем последние запасы, даже зерно, что на посев оставляли, подъели. Хорошо еще, что соки вытягивает только с живого, с того, что к землице приросло, али в ком кровь еще есть. Пытались помощи у лесных попросить, да гонец не вернулся.
– А маги? – задал змей вполне логичный вопрос.
– Приезжал один, – Тавр хмуро сплюнул, – да только как ушел к столбу, так и сгинул.
– И что вы от меня хотите? – Я мучительно пытался понять, как поступить в данной ситуации. Провести ритуал повышения плодородия? Так там нужно, чтоб поля засеяны были и по ним девки молодые голыми скакали. Не, все-таки этот Литер извращенец! Я перебрал все полученные мною от веселого бога знания. Ничего не подходило.
– Нужно спросить у руководителя практики, у Мастера, – в кои веки дал умный совет Белочка.
– Просим, чтоб от напасти этой оградила Покровительница. Чтоб на поля благодать вернулась. А там мы уж сами управимся.
– А что взамен? – прошипел Белочка. – Мы не альтруисты, чтоб бесплатно пахать.
– Так пахать и не нужно! Мы сами все вспашем, было бы что, – загомонил народ.
Змей попытался что-то еще вякать, но я придушил его слегка, чтобы соблюдал субординацию и не лез вперед батьки в пекло.
– Договор у нас есть, – хмуро глядя на змея, заявил седой коренастый мужик, который внушал опасения, даже будучи изрядно изможденным, – по которому, пока орден службу несет, божия благодать на эти места постоянно изливается. До сих пор так и было, а теперь ни один из богов не отзывается. Мы столько молитв отправили, но ни одна услышана не была.
– Ты кто, мужик? – поинтересовался я, чувствуя что-то знакомое в этом решительном индивидууме.
– Это жрец нашего храма, ну и кузнец еще, Баюном кличут, – представил его Тавр.
– Что же ты, жрец, манкируешь своими обязанностями? Небрежно относишься к работе?
Жрец опустил голову и промолчал, но на его защиту встала одна из женщин:
– Он с малыми весь день сидит, молитву богине Мариэль возносит.
– Дед! Дед! Там Мавка помирает!
Сквозь толпу, распихивая взрослых, протиснулся давешний пацан. Запричитали бабы, кто-то из мужиков выругался. Баюн исподлобья следил за моими действиями. Я нервно дернул хвостом и решительно поднялся, сходя с зеленой лужайки вокруг храма.
– Веди.
Толпа расступилась, я молча шел за жрецом. Шел и про себя костерил Литера всеми известными мне ругательствами. Я ведь полный неуч в этих вопросах, даже не знаю, как мне делиться божественной силой, не говоря уж о том, чтобы понять, что здесь происходит. Пока шли по деревне, я изо всех сил желал, чтобы выросло дерево, забил ручей, появилась птица. Ни-че-го! Вся энергия, которую вкладывал в желания, словно исчезала в воздухе. Е-мое! Что же делать? «Бежать, – зашипел в ухе змей, – ты практикант, а здесь случай тяжелый даже для полноценного бога. Нужно драпать! Ты думаешь, их боги не слышали? Слышали, зуб даю! С ядом! Просто боги – они умные и не лезут туда, где силенок не хватит. Так что давай разворачивайся в сторону храма». Я поднял хвост и стукнул Белочку по голове. Змей взвизгнул и, тихо матерясь, закопался в волосах.
Зудеть-колотить! Дом, в который нас привели, был самым большим в селе. И он был полон детей. От новорожденных до угловатых угрюмых подростков. В комнату я шагнул первым, пригибая голову, чтобы не удариться о низкий проем двери. За мною следом вошел Баюн, остальные остались во дворе. Видно, Тавр подал людям какой-то знак, чтобы не путались под ногами. Увидев меня, дети беззвучно, словно испуганные мыши, прижались к стенам. Только одна девочка осталась лежать посреди светлой комнаты на лоскутном ярком одеяле, выглядевшим очень неуместно в этой обстановке. Маленькая, худенькая, года три, с заостренным личиком и запавшими щеками, она беззвучно дышала, глядя в потолок синими-синими глазами. В комнату с плачем протиснулась молодая женщина, она бережно подняла ребенка на руки и что-то зашептала, прижимая девочку к груди.
– Амбец! – тихо позвал я.
Удивительно, но в этот раз альва появилась молча, сосредоточенно рисуя в воздухе какие-то знаки, она бросила на меня внимательный взгляд и пробормотала:
