Сын кузнеца, приютившего меня, в прямом смысле голого и босого, только-только оказавшегося в этом славном мире, Квашак выглядел – не ахти! Худой, нос на сторону, хромает и вообще весь какой-то перекошенный…
Меня Квашак не узнал.
Не удивительно. Тут же не столько лицо смотрят, сколько одежку, а по одежке я – если не князь, то где-то около того.
– Вымойте его, – велел я. – Только в воду не кидайте, помрет. Вымойте – и пусть отец Бернар его осмотрит. Потом – ко мне. С остальными тоже разберитесь.
Сделали без вопросов. Да и какие вопросы? Хёвдинг сказал, дренги и хускарлы – исполнили.
– Ничего серьёзного, – сообщил результат осмотра монах. – Ребра были сломаны, но срастаются нормально. Нос сросся криво, надо снова ломать, иначе дышать будет трудно. Хромота останется, но жизни не угрожает. Он – кузнец?
– Как догадался?
– Так видно же, – удивился отец Бернар.
И впрямь видно. Телосложение у кузнецов – специфическое. И мелкие ожоги на коже опять-таки.
Привели парня. Нет, не парня уже – мужика. Несколько лет – срок немалый.
Да, нос конкретно на сторону… Ну, не будет тянуть кота за амортизаторы.
Классический свинг слева – и нос хрустнул.
Прежний Квашак наверняка полез бы драться, этот стерпел. Даже хлынувшую кровь утирать не стал. Покорно ждал продолжения.
– Отец Бернар, твоя очередь!
Монах подошел, ухватил парня за злосчастный нос. Тот замычал.
– Стоять! – рявкнул я.
– Спокойно, – проворчал монах по-скандинавски. – Тебе не больно. Ну, вот и всё. Скажи ему, Ульф, чтоб больше не трогал, пока не заживет. Тогда прямым будет.
Я перевел.
Квашак удивился.
– Отец где? – спросил я.
– Чей?
– Твой, дурень! Коваль!
– Так убили его.
– Кто?
– Так ваши и убили, – простодушно удивился Квашак. – Князя Водимира гридни.
– А с чего ты решил, что мы – гридни Водимира?
– А чьи ж еще?
М-да. Папаша-то поумнее был. Так, попробуем с Быськой.
Эта тоже меня не узнала.
– За что убили отца? – спрашиваю. И – развернутый ответ. Минут на пятнадцать. С кучей нужных и ненужных подробностей, но в целом – ясно.
Водимир решил налаживать вертикаль власти. Для чего, надо думать, разослал по окрестностям своих людей с целью превращения свободных граждан в податное сословие.
Некоторые соседи Коваля, узнав о таком лихе, попрятались по лесам, где их искать – долгое и непродуктивное занятие. Другие согласились уйти под княжью «крышу». Коваль не согласился. И в лес не сбежал, остался. Решил: кузнец – нужный военным людям человек. Не обидят. И вообще: чего бежать со своей земли, которую ты и предки твои от леса вычищали? Ну и кузница, опять-таки. Кузницу целиком в лес не утащишь. Муж Быськи тоже сбег. А она осталась. Верила в отцовскую мудрость.
Коваль ошибся. Нет, сначала ему предложили культурно: перебирайся в город. Вернее, в пригород. Будешь на князя работать, а князь тебя не обидит. Треть того, что заработаешь, – тебе.
«А почему – треть? – удивился Коваль. – Я что, холоп княжий?»
Будешь – холоп, объяснили ему. Зато не тронет никто, и заказов станет несравненно больше.
Коваль заартачился. Люди Водимира настаивали. Слово за слово – и до драки дело дошло. Ну, и убили Коваля. Надо думать, случайно. Дрался хорошо, вот и не сдержал кто-то руку.
На этом вежливый разговор закончился. Дружинники Водимира забрали всех, включая даже младенчика, и увезли в город. И всё добро, что нашли (а нашли не всё, поведала Быська и намекнула, что могла бы показать), с собой увезли.
А тут как раз корабль эстов пришел в город, ну, и продали их. Тех, кто взрослые и помоложе. Никто даже не поинтересовался, что Квашак – кузнец.
