– Тебе не стоит идти к Водимиру, – произнес Трувор жестко. – К Водимиру пойдет Свартхёвди. Без тебя.
Я досчитал до десяти, прежде чем ответить. Чтобы не послать Жнеца в пешее сексуальное путешествие. Досчитал и почти спокойно поинтересовался:
– Почему ты так думаешь?
– Человек, который помогал Задорею захватить тебя, сбежал.
Так я и знал! Хрёрек, сука! Если бы он дал моим парням провести расследование…
– Он сбежал, потому что
– Сядь! – рявкнул Трувор. – Он ушел из Ладоги этой ночью. Вместе с Добромыслом. И, поверь, мне было нелегко их отпустить, потому что Добромысл наверняка знает все тайны Водимира, и это большое искушение – попробовать такого, как Добромысл, на крепость. Он прибыл сюда тайно. Водимир не вправе был бы упрекнуть нас за пропажу того, кого и не было.
– Не уверен, что ты бы его расколол, – произнес я, вспоминая глаза-буравчики Водимирова боярина. – Даже ты. А право у Водимира есть. Право сильного. Слыхал о таком?
Ах, с каким удовольствием я ушел с темы женитьбы на Заре.
Ненадолго.
– Задорей был из доверенной гриди Водимира. Он не простит тебе его смерти.
– Вообще-то его мишка слопал, – заметил я.
Трувор рассмеялся:
– Ты сам бы поверил в такое?
Я покачал головой. Задорей меня увез, а потом я вернулся. Без Задорея. Кого интересует истина, если правда очевидна?
– Я поеду сам. Добромысл приглашал меня, а не моего брата. Свартхёвди останется здесь.
Трувор поглядел на меня внимательно… И кивнул, принимая мое решение.
– Моя дочь будет очень опечалена, если тебя убьют.
Ну вот. Мы опять вернулись к лирике.
– Многие будут опечалены, – внес я поправку. –
– Добромысл хитер, как волчица, свиреп, как росомаха, и как пес предан своему князю. Он – ненадежная защита.
Ну надо же! Целый зоопарк в одном человеке.
– У меня есть и другая защита, – сказал я, похлопав по ножнам Вдоводела. – И не забывай: однажды я уже сбежал от Водимира, когда был почти никем. Нет, Трувор, я поеду сам. И вернусь. И тогда мы с тобой поговорим обо мне и твоей дочери. Тогда, а не этой ночью. И еще… – я поймал мрачный взгляд варяга. – Даже если я стану мужем твоей дочери, Трувор, твоя власть надо мной будет ничуть не больше, чем сейчас.
– Ты – хёвдинг, – после паузы по-скандинавски произнес варяг. – Кто вправе заставить тебя действовать против собственной воли? Только ты сам. Но если когда-нибудь ты станешь ярлом, настоящим ярлом, а не морским, то поймешь, что есть кое-что повыше, чем воля викинга.
– И что же?
– Закон, – сказал Трувор, поднимаясь. – Закон, который одинаков и для тебя, и для того, кто живет под твоей рукой. Когда ты это поймешь, то поймешь и князя Рюрика, который не захотел отдать своих людей твоим хирдманам. Он просил сказать, что по-прежнему считает тебя своим человеком. Тебя и твой хирд.
А я вот так больше не считаю. Но поработать на него готов. За деньги, разумеется.
Вот будет радости моему братцу, если мы таки заключим контракт с Водимиром. Двойное жалованье как-никак.
Глава 27
Князь Водимир и свита
До Водимирова города нас подбросила «попутка»: снекка ободритского купца. Всю дорогу купец дул пиво со мной и Палицей и однообразно хвастался родством с князем Рюриком. Его прапрабабушка была двоюродной сестрой прадедушки Рюрикова деда, который породил дщерь, которая вышла замуж за вендского князя, который…
В общем, я запутался уже на третьем колене. Но зато понял, почему Рюрик так хорошо говорит по-словенски и почему его зовут Красным Соколом. Потому что по какой-то там линии он имеет право на титул вендского князя и, кстати, с Гостомыслом они тоже были родней еще до того, как Хрёрек, то бишь Рюрик, взял в жены его дочь. Седьмая вода на киселе, но всё же… Здесь это важно.
Распутать заковыристую пряжу родственных отношений я не успел. Купец вырубился. И допивали бочонок мы уже на троих с Хавгримом и Гуннаром.
