Братство. Крест и клинок

стоило ему попытаться вчитаться в смысл опубликованного…

Вкратце содержание напечатанного – от достаточно коротких информационных заметок до статей с претензией на «глубокую аналитику», сводилось к следующему: наиболее продвинутые представители молодежи и подростков «жемчужины у моря», «стремясь к интеграции в систему мировых культурных ценностей», и жаждая «приобщения к лучшим зарубежным традициям», устроили совершенно невинную веселую вечеринку. Читателю при этом усиленно внушали мысль, что на «празднике» милые детишки, одевшиеся в трогательные карнавальные костюмы, развлекались чтением стишков, рассказами друг другу детсадовских «страшилок» в стиле «гробик на колесиках» и игрой в «квача». Попивая при этом исключительно полезную для здоровья «Кока-колу» и закусывая ее еще более полезными «сникерсами». «Ну что в этом такого?!» – сокрушенно вопрошали многочисленные газетные ораторы. Да пусть себе резвятся, пусть веселятся и играют! Они же дети!!!

И вот тут… Вот тут-то откуда ни возьмись на милых и беззащитных детишек налетели коршунами некие злобные ортодоксы и ретрограды, зловещие враги всего современного, передового, и – страшно даже подумать о таком! – европейского и американского в нашей жизни! Эти кровожадные мерзавцы, с гордостью называющие себя «божьими рабами», только и мечтают сделать всех остальных людей рабами замшелых, прогнивших и давно предназначенных к отправке на свалку истории вещей, которые они почему-то называют устоями и ценностями! Они хотят лишить всех нас светлого и замечательного цивилизованного будущего. Эти нелюди называют себя то ли «братством», то ли «братушками» – как стало известно по страшному секрету нашему корреспонденту от ужасно информированного источника в невероятно компетентных органах. И это именно они били и калечили невинных детишек, которые в ответ лишь горестно стенали и лили горькие слезы, умоляя озверевших опричников пощадить их! Но нет! Те не знали жалости и продолжали свою кровавую забаву, наверняка исключительно из садистских побуждений… Десятки пострадавших! Кровь стынет в жилах! Ужасная трагедия! Растоптанные ростки нового! Горячо осудить! Найти виновных! Призвать к ответу!

Что интересно, у Алексея, когда он, несмотря на огромное отвращение, осилил несколько подобных «шедевров», сложилось стойкое впечатление, что журналисты, подобно нерадивым школярам, отчаянно списывали друг у друга. Ну, или пользовались одним на всех первоисточником, чем-то вроде пресс- релиза. Уж больно похожим везде было не только изложение событий, ничего общего не имевшее с правдой, но и эмоции, оценки и выводы. Ну, разве что пара изданий пооригинальничала. В одном автор вдруг в конце повествования резко перескочил на тему ущемления прав секс-меньшинств и проблем с проведением гей-парадов – очевидно, по принципу «у кого чего болит…». Другая газета умудрилась крайне оперативно получить комментарий к событию, и не от абы кого, а от эстрадной «звезды» с вечно немытыми космами и звучным именем Славяна Саночко. Та заявила о своем глубоком возмущении случившимся, а также поведала, что «если в стране будет инквизиция, то она первая взойдет на костер ради свободы совести!» И даже, судя по фотографиям, тыкала при этом журналистам в лицо зажигалку. Правда, явно без газа…

Нельзя сказать, чтобы Леша так уж повально не любил журналистов. Ну-у-у… Да. Энное количество раз, во время службы в «убойном», ему доводилось пересекаться с субъектами, не просто путавшимися под ногами на месте происшествия, но при этом еще и нагло лезшими с абсолютно идиотскими, дилетантскими вопросами. С тружениками пера и объектива, слетавшимися на места трагедий подобно стервятникам и неотвязно требовавшими «комментариев», чуть ли не стоя над неостывшими трупами. Доводилось читать «исследования» и «расследования» на темы работы милиции, написанные настолько предвзято, непрофессионально и без малейшего понимания предмета, что над ними от души ржал не только весь отдел, но и все управление. Но, по правде говоря, встречались ему среди «криминальных» журналистов и вполне нормальные мужики, которые поседели, сидя на этой теме, не корчили из себя «акул пера», не лезли с нравоучениями, не путали следователя с опером, а Уголовный кодекс с процессуальным. С этими можно было за милую душу выпить водки и даже поговорить по душам, не опасаясь того, что под столом включен диктофон и завтра придется объясняться с начальством по поводу собственных откровений.

С теми, кто щедро выплеснул на газетные полосы такие грязь и ложь по поводу событий, которым он сам был не просто свидетелем, а непосредственным участником, Леша не то что пить бы не стал… Он бы с ними… Он бы их… Все до единого желания, которые Алексей сейчас испытывал к представителям одной из древнейших профессий, тянули на нехилый «букет» статей Уголовного кодекса, самой невинной из которых была, пожалуй, та, где говорилось о «нанесении тяжких телесных повреждений». Такие желания, а равно и все то, что он думал о крайне сложных и многообразно извращенных эротических пристрастиях родителей писак и их самих, озвучивать в присутствии отца Михаила точно не стоило.

– А чего ты, собственно, ожидал? – голос священника, успевшего ознакомиться со всем «информационным массивом» куда раньше Алексея, был на удивление спокоен. – Может, правды?!

– Ну, правды – не правды, но не такого же! – Леше все еще очень трудно было разговаривать нормальным тоном и он прилагал максимум усилий, чтобы в присутствии батюшки, к тому же не оправившегося еще окончательно от болезни, не орать благим матом. А не благим – особенно…

– Правда, Алешенька, сегодня совсем не тот товар, что хорошо продается. А информация – это ведь именно товар и ничего более. Вот зачем-то в современном мире из журналистов сделали чуть ли не идолов, «совестью нации» их объявили и пятой властью. На самом же деле они – всего лишь производители и продавцы своего товара. Одни из многих. И, как среди всех торговцев, есть среди них честные, те, кто дело свое знает, именем дорожит и