– Это ты о чем? – нахмурился де Риньи, почуяв подвох.
– Точно хочешь об этом знать? – сквозь смех поинтересовался герцог.
– Теперь – точно. – Взгляд маркграфа стал кровожадным.
– Тогда смотри. – Де Борей сделал еще шаг назад, заставив отойти и маркграфа. Затем свел перед собой руки, потер ладонью об ладонь, и когда между ними пробилась тонкая полоска света, начал разводить в стороны. Медленно, осторожно, словно растягивал тончайшую паутину.
Сеть была золотистой. Мелкие ячейки переплетались между собой, соединяясь похожими на узелки звездочками. Ряды свивались, собираясь в полотно. Цеплялись за одну стену, широкой лентой стремились к другой.
– Я его…
Де Риньи дернулся, но герцог сдвинулся, не дав ему сделать и шага. Развел руки еще шире, полностью раскрыв сверкающую сеть, в центре которой, оскалив пасть, сидел злобный пес. Глаза дикие, клыки напоказ, на брылах пена…
А чтобы совсем не было сомнений, кто именно воодушевил мальчишку на подобное художество, на шипастом ошейнике псины красовалась выведенная с любовью кличка: Алекс.
Писем было много. Значительно больше, чем я видела утром. То ли где-то еще лежали, то ли…
Посчитав, что последнее особого значения не имеет, я взялась за работу. Сбросив большую часть конвертов в кресло, начала раскладывать на столе те, что остались.
Приглашение, приглашение, приглашение… От первого же попавшегося письма с особой, так называемой личной, пометкой пахло духами. Повертев конверт в руках – почерк был приятным, как и аромат, – отложила на край стола. Снова приглашение, опять приглашение… Навыки работы с почтой у меня были – в свое время не только помогала дяде, но и подрабатывала на кафедре, так что дело спорилось, кучка быстро уменьшалась. И не важно, что это было самым простым. Главное – начать.
Спустя полчаса вся корреспонденция оказалась разложена по стопкам. Более тридцати приглашений, большинство из которых уже перестало быть актуальными. Восемь личных писем, семь из которых пропахли духами. Десять – с отчетами от управляющего принадлежащего герцогу замка. Еще дважды по столько же – жалобы и прошения.
С личной корреспонденцией секретари разбирались только по особому распоряжению, поэтому их я сразу отодвинула в сторону. Кроме единственного ненадушенного письма, которое вызвало у меня безотчетное чувство тревоги. Магия в нем отсутствовала, такие вещи ощущаются на уровне чутья, но…
Магии в нем точно не было, с этим я вряд ли ошиблась, однако имелись и иные способы воздействия, против которых и сильный щит не устоит. Мой братец, например, мог не только заговорить, но и «записать», заставив подчиниться, выведя на бумаге лишь несколько слов. А тут…
Я зажгла магический огонек, посмотрела послание на свет. Бумага хоть и плотная, но кое-что разобрать можно. Всего один листок, да и тот исписан наполовину…
Посчитав, что беспокойство – достаточное основание для принятия некоторых мер предосторожности, убрала письмо в стол. Подумав, повесила на ящик простенькую защиту-предупреждение, но и это не усмирило зудящего червячка тревоги, продолжавшего настаивать, что сделано мало. Скормив ему обещание окутать приемную сетью, перешла к следующей кучке, в которой лежали отчеты управляющего. Вынув оформленные по единому образцу послания, проверила даты, выбросила ставшие ненужными конверты. Внесла все данные в найденный в шкафу журнал, потратив на это еще почти час времени. Показателей было много, каждую цифру выводила старательно, чтобы казначею, к которому все это попадет, не нашлось, к чему придраться.
Прошения и жалобы зарегистрировала в отдельном талмуде. Первых было большинство. На выезд, на брак, на наречение имени, на ссуду. Жалоб – три. Две на одного и того же виконта, который своевольно увеличил размер подати в поселениях. Одна – на командира отряда стражи, испортившего девку и отказавшегося жениться.
Посмеявшись над герцогом, которому предстояло с этим разбираться, перешла к приглашениям. Время уже приближалось к десяти, да и день оказался насыщенным на события, но отправиться спать – значит признать свое поражение. Я сказала, что разберу почту…
– Господин Лонье!
Я вскинулась, открыла глаза.
– Господин Лонье, уже одиннадцать. Поздно.
– Да, да… – Еще не до конца понимая, о чем идет речь, оторвала я голову от стола. Не без труда выпрямилась, ожидая подвоха, окинула все вокруг быстрым взглядом.
Четыре аккуратные стопочки, два открытых журнала и несколько исписанных листов бумаги с вариантами извинений, на одном из которых я и заснула.
– Господин Дорсэ, – посмотрела я на дворецкого, – не могли бы вы рассказать мне об этих людях? – потянулась за отложенными в сторону приглашениями. – Что их связывает…
– …с его светлостью, – одобрительно кивнул он, закончив за меня. – С удовольствием помогу, но уже завтра. А сегодня вам надлежит отправиться
