— А если пожар?
— Включится аварийная система, и двери откроются.
Меня осенила идея.
— Так вот оно! Мы подожжем кусочек ткани и помашем над датчиком. Двери откроются!
Брэнд как-то странно улыбался.
— И приедет пожарный флаер.
— Вы не можете заплатить за ложный вызов?
— Ложный вызов в состоянии алкогольного опьянения — семь суток в камере. Прости, Дженни, у меня есть дети, которые за неделю разнесут дом.
— А другая аварийная ситуация? Или я боюсь закрытых пространств?
— Пожалуйста, нажимай аварийную кнопку, приедет патруль, и сядешь на пять суток за попытку полета в нетрезвом виде.
— Но ведь они приедут, и мы все объясним!
Брэнд рассмеялся:
— Милая, знаешь, сколько таких умельцев, которые поменялись местами с пассажиром и сделали вид, что не собирались вести флаер, а случайно потянулись за чем-то и дыхнули в бедный анализатор. Единственный способ — открыть флаер снаружи, и сделать это может тот, узкого есть доступ. Артен, например.
— Позвоните ему!
Я разозлилась. Он, похоже, издевался, слушая, как я пытаюсь придумать выход из ситуации. А сам мог решить эту проблему в два счета.
— Посмотри на экран. — Он говорил таким тоном, будто я была ребенком. — Видишь эти сообщения? Они означают, что Артен забыл коммуникатор здесь.
И Брэнд показал мне небольшой аппарат, в котором я узнала местный аналог телефона.
— О черт! — простонала я. — Простите!
— Тебя так пугает перспектива провести со мной три часа?
Брэнд нажал на какую-то кнопку, и спинки кресел опустились так, что можно было лежать.
— Вполне удобно. Чего ты так боишься, Джен? Остаться со мной наедине?
Я закусила губу, упрямо глядя в потолок, а Брэнд повернулся ко мне лицом, опершись на локоть.
— Я, по-твоему, могу с тобой что-то сделать?
Молчать как-то неприлично было, но я упорная. Вот этого и боюсь. Разговоров его боюсь, вопросов, ответов. Когда я жила на Земле, я четко знала, что такие вещи, как волнение, страх, возбуждение, радость, удивление, мне недоступны. Или доступны в очень урезанной форме. То были не чувства, то были отголоски чувств. А здесь… здесь я чувствовала больше. И уж точно не хотела это с кем-то обсуждать. Тем более — с Брэндоном Эко.
— Джен, я ведь не отстану. У меня есть три часа, чтобы тебя разговорить. — Он сделал паузу. — Или соблазнить.
— Что?! — Я даже дара речи лишилась. — Ну вы…
— А что? — Мужчина сделал невинный вид. — Флаер, ночь, откинутые кресла, не совсем трезвая девушка. Если кто-то узнает, что мы, Джен, с тобой провели столько времени здесь… В общем, тебя будут называть не иначе как леди Эко, учитывая, что ты живешь в моем доме.
— Да плевать мне на то, как меня будут называть! — взорвалась я. — Через неделю меня тут не будет!
— Джен, успокойся. Я не могу ничего поделать с этой ситуацией. Не сидеть же молча? Давай поговорим о том, что интересно тебе, раз мои темы тебе не нравятся.
Интересно мне? А почему бы и нет?
Ситуация была — хуже не придумаешь. Хотя, конечно, кому как. Если ты задался целью уложить леди Ламбэр в постель, то, конечно, все к тому располагает. А вот если решил не трогать девчонку, которой и без того досталось, все очень и очень плохо.
Потому что она лежала, не замечая, что в разрезе блузки виден кусочек того, что не предназначалось посторонним взглядам, а длинные ножки были согнуты в коленях на сиденье, давая простор мужской фантазии, которой в общем-то достаточно даже намека.
— Вы сказали, что я представляла угрозу для ваших детей. Какую?
Он моргнул, пытаясь переключиться с мыслей о ней в контексте постели на мысли в том контексте, в котором она говорит.
— Миранда умирала. Ее нужно было спасти любым способом. Джен, ты же видишь, какая она. Что бы я делал, если б она умерла?
Получилось намного жалобнее, чем он хотел. Брэнд вообще не собирался ей жаловаться, но почему-то вот сказал. Хотя ни для кого не было секретом,
