К этому времени стал собираться народ. Попросив одну из девочек помочь привести сюда телегу со штурманом – взрослее из детворы никого не было, а эта, видать, смелая – я вернулся к полицаям, подойдя к ближайшему.
— Так ты, значит, и есть Боров? – спросил я у здорового мужика, который действительно формой лица имел некоторое сходство с этой животиной.
— Ну, – хмуро бросил тот.
— Мне нужна информация о твоих соседях, что стоят в ближайших селах. Валяй, выкладывай всё.
— Пытать будешь? – Буду, – просто ответил я и вопросительно приподнял левую бровь.
Тот запираться не стал и рассказал не только о полицаях, но и о немецких гарнизонах. Знал он немало, так как не раз со своими людьми участвовал в облавах и захватах окруженцев и загоне лётчиков, что сбили над этими территориями.
Чуть позже из толпы начали раздаваться вопросы, пришлось на них отвечать, тут как раз прибыл Захаренко с малолетними помощниками. Потом ко мне обратилось семеро человек из окруженцев, которые в основном остались на оккупированных территориях из?за ранений, восьмой была военврач. Вот она не особо охотно присоединилась к нам. Всё её в жизни в селе устраивало, но она отправилась следом за своим капитаном, который у меня в отряде занял место зама по тяжёлому вооружению. Будет артиллерия, примет командование, хотя он был гаубичником, командиром батареи.
Так что теперь у меня было двое командиров, причём фронтовиков, которые не раз смотрели смерти в лицо. Остальные четверо были обычной махрой, пехотой, хотя один имел звание сержанта. Но он был сугубо мирной профессии. Повар.
Был ещё один сержант, заряжающий из экипажа Воронина, но на него без содрогания смотреть было нельзя. Это Воронин с пятнами ожогов на лице выглядел принцем, его подчиненный же пострадал куда сильнее.
После знакомства и того, как я записал бойцов в свой отряд, выяснилось, что все они хорошо знали нашего врача, именно она занималась их лечением. Это меня заинтересовало, так как Семёнова работала не только в этом селе, но и выезжала в соседние, взяв на себя обязанности сельского фельдшера. Кушать тоже ведь хотелось. Именно от неё я и получил интересные сведения об окруженцах. В округе их было немало. Правда, треть отсеивалась. Некоторые потеряли руки и ноги. Как это ни цинично, но меня они не интересовали.
Кроме этого пополнения было и другое. Двое детишек. Та самая девочка, что я отправлял за штурманом, и её младшая сестра. Они были детьми командира РККА, и оставлять их в селе было преступно. Немцы после того, что мы сделали, пройдут частой гребёнкой и найдут их. Так что с нами у них хотя бы был шанс выйти на Большую землю.
Пока наша группа была сбродом, хоть и с единым командованием. Мне не нравилось, что многие были в гражданской одежде, можно сказать, в смеси красноармейской и гражданской. У меня были запасы формы, однако требовалось время, чтобы переодеть и нормально оснастить зарождающееся подразделение. Эти три дня, предполагаю, пройдут в цейтноте, работать будем на грани фола, но надеюсь, найдётся время, чтобы привести подразделение в нормальный вид. Ведь встречают по одёжке, вернее, внешнему виду. Вот и надо соответствовать.
Формировать подразделения я буду, когда соберётся больше народу и появится нормальное вооружение. Мне требовался нормальный начальник штаба, зам по тылу, тот же ротный старшина, что будет следить за имуществом, нужен был командир разведвзвода. Пока хватит, это по насущным проблемам. Остальное переживём. Нужно подумать, начальником штаба можно назначить капитана Семёнова, думаю, потянет. Он при встрече без проблем перешёл под моё командование. Командиром разведвзвода можно поставить танкиста, думаю, как временная замена, потянет.
Имущество, что мы захватили в Раговичах
— это три телеги и три верховых коня со сбруей. Один пулемёт ДП, что уже осваивал один из стрелков, красноармеец Перепёлкин, семь винтовок Мосина, два «нагана», два немецких карабина, также немецкий автомат с деревянным прикладом и «парабеллум» Последний сразу же забрал себе Семёнов – оказывается, у него до ранения был такой же. Автомат я отдал нашему единственному разведчику красноармейцу Белову, остальное ушло на вооружение отряда и в запас. Места теперь хватало. Мелочёвку описывать не было смысла, но среди барахла полицаев Раговичей было найдено несколько комплектов ношеной формы, так что теперь можно вооружить и нормально одеть два отделения бойцов.
Заметив, что навстречу скачет боец из дозора, я мельком посмотрел на Анну Семёнову, жену капитана Семёнова, нашего врача, которая сидела на своих узлах на второй телеге рядом с детишками, и ударил Рыжего по бокам. Требовалось узнать, какие новости нёс мне наш единственный кадровый разведчик, боец разведбата, которого я назначил в головной дозор.
Встретились мы на середине дороги, кони загарцевали на месте, пришлось приложить усилия, чтобы успокоить их.
— Что там? – спросил я бойца.
Тот, перебросив автомат на грудь, сообщил, одновременно успокаивающе похлопывая коня по шее:
— Две двуконные подводы нам навстречу идут. Далеко, не разобрать, но вроде полицаи. Одежда на некоторых чёрная, и вроде оружие есть. Они только–только из деревни вышли.
— Ясно, – задумчиво кивнул я, после чего, встряхнувшись, отдал приказ: – Продолжай наблюдение за ними, стараясь себя не обнаруживать. Вот, держи бинокль, жаль, у нас он в единственном экземпляре. Мы встанем на месте, продохнём, перевооружимся и встретим неизвестных. Всё, вперёд.
Боец поскакал в обратном направлении, пока не скрылся за складками местности, я же, закончив задумчиво разглядывать битую технику в поле,
