стены распахнуты настежь, у одной так даже створка отсутствует. Не нравится мне это, – передавая бинокль Мику, сказал я.
– Согласен, что-то тут не так, – осматривая город в бинокль, согласился ученик. – Когда идём на разведку?
– Вечереет уже, – мельком глянув на небосклон, ответил я. – Завтра с утра, а пока встанем на якорь в километре от входа в порт.
За два часа, пока солнце не ушло за горизонт, все наличные бинокли не по одному разу прошли по детским рукам, хозяева которых любопытничали, осматривая город. И вот теперь, после плотного ужина, я сидел на лёгком складном стульчике на корме эсминца и тряпочкой протирал всю оптику. Некоторые были заляпаны так, что приходилось прибегать к спирту для протирки. У одного бинокля так вообще одна линза мармеладом была заляпана. Сидел я не один, а с одной малышкой, девочкой четырёх с половиной лет, которая постоянно в последнее время занимала мои колени и ластилась. Родителя я ей, конечно, не заменю, но пытался, от меня не убудет. Я всех детей держал в строгости, но всё же лаской не обделял, им она тоже нужна.
До отбоя осталось тридцать семь минут, на корабле зажглись бортовые и сигнальные огни, так что корма была хорошо освещена, и я спокойно занимался чисткой оптики. Элона, сидя у меня на коленях, активно старалась помочь: брала уже чистые бинокли, отмытые от детских пальчиков, лизала палец и им протирала линзы. Приходилось снова работать с этими биноклями, но ребёнка я не ругал, искренне же хочет помочь.
К столу подошла Белла, она уже минут пять с улыбкой наблюдала за моей работой, и доложила:
– Пленный в карцере накормлен. Я сообщила ему, что мы достигли земли и скоро отпустим его.
– Спасибо, – благодарно кивнул я ей. – Завтра ты останешься за старшего на корабле, а мы с Миком и Вольтом отправимся на берег, проведём разведку.
– А пленный?
– Отпускать в неизвестность его не хочется, так что сначала исследуем город. Мы же не звери какие.
– Это точно, – улыбнулась та и, тряхнув чёлкой, направилась к ближайшей двери, которая вела во внутренние отсеки.
Закончив с биноклями, я отнёс их на места хранения и, отведя ходившую за мной хвостиком Элону в общий кубрик для малышни – дежурные из старших детей должны их уложить, – прошёл в свою каюту. Мне нужно выспаться. Я не знаю, каков будет завтрашний день, но лучше быть бодрым и выспавшимся, готовым к нему на все сто.
Утром после плотного завтрака – Одна превзошла себя: роскошный омлет и блины – это что-то с чем-то – мы спустили шлюпку, и Вольт подогнал её к трапу. Проверив оружие и амуницию, мы с Миком прошли на борт, после чего отчалили в сторону города. Вооружены мы были хорошо, у всех «калаши» с подствольниками, пистолеты, гранаты в разгрузках и десантные рюкзаки-однодневки с припасами, у меня ещё и сумка с безразмерными плетениями, с которой я не расставался. Кстати, у меня в наличии таких сумок было четыре, три я передал Мику, Белле и Одне, чтобы они учились пользоваться артефактами. Так что сейчас на длинном ремне у Мика висела такая же, как и у меня. Но то, что хранится у меня в сумке, я знал, а вот что напихал в свою ученик, я был не в курсе, хотя он побывал и в арсенале, и на продовольственном складе, как доложил Васильев, даже на вещевой заглянул. Свободный вход в эти помещения был только пятерым, и Мик был одним из них, но я был не против того, что он пополнил свои запасы.
Шлюпка тарахтела на среднем ходу, входя в воды порта. Мик сидел на носу, выставив автомат и поглядывая по сторонам, левой рукой указывал Вольту, куда править. Когда мы обошли полукругом в одном месте вроде как чистые воды, то я понял, почему – рассмотрел пеньки мачт под водой, тут на дне лежал затонувший корабль, и мы могли напороться.
А вот у каменной причальной стенки мы были втройне осторожны, однако смогли найти удобное место, как раз пристань для лодок, площадка возвышалась над уровнем моря всего на полметра. Подойдя к ней и причалив, мы привязали к каменной тумбе шлюпку и поднялись по каменной же лестнице на пристань и набережную.
– Да-а-а… – протянул Вольт, осмотревшись. – Ну и мусора тут…
– Согласен, – осматриваясь, подтвердил я. – Мусора хватает, лет сто прошло, как этот город заброшен, не меньше.
Мик в разговор не включился, а, встав на одно колено, прижал приклад автомата к плечу и с помощью установленного прицела осматривал бухту, водя стволом слева направо.
– Командир, – сказал он напряжённым голосом, – а мы тут, похоже, не одни. На противоположной стороне бухты есть небольшая отделанная камнем пристань, уходящая в глубь берега, и там покачивается нечто похоже на баркас с мачтой.
Отцепив от разгрузки оптику, я присмотрелся и кивнул. Баркас присутствовал, действительно покачиваясь на мелких волнах, он был привязан к тумбе короткой верёвкой. Достав рацию, я связался с Васильевым, но тот всё так же сообщал: живых в городе нет, есть пара сотен животных, вот и всё. «Глаз» контролировал часть города. Большую часть, я даже сказал бы.
Вернувшись в шлюпку, мы отчалили и, тарахтя мотором, он не был магическим, отправились на противоположную сторону к баркасу. Пока была возможность и мы находились в центре бухты, я осматривал порт и город. Всё же сам город располагался с левой стороны бухты, а с правой, куда мы движемся, находился дворцовый комплекс, окружённый двойным рядом крепостных стен, ну и часть припортовых построек присутствовала. Скорее всего, во дворце жили местные правители, я даже убежден, что это была столица государства, город явно тысяч на триста жителей. А вот почему его бросили, я не понимал. То, что произошла трагедия, это понятно, но какая, ещё предстоит выяснить.
Осторожно подойдя к баркасу, мне он казался странно низко сидящим в воде, подозрение перешло в уверенность: внутри была вода. Причём
