– Может, да, а может – нет, – повел покатыми плечищами свинорылый. – Твое дело – ждать и быть готовым. Всегда. Начиная с этого дня и до моего особого распоряжения. Понял все? Исполняй.
– Дядюшка… – Едва десятник взгромоздился в седло, Вран выскочил из лодки, подбежал, прищурился хитровато, склонив голову набок. – Тут один болотник повадился мою рыбу красть. Я обещал гранату бросить.
– Обещал, так брось.
– Так нету гранаты-то, – вздохнул мальчишка. – Дашь?
Нур вскинул брови:
– Гранату? Я их что – пеку?
– Ну, я б тебе девчонку, а ты…
– Ладно, сговорились.
Внешний десятник Нур все рассчитал правильно. Если беглая девка объявится – так только здесь. Ближе к крепости, выше по Волхову-реке, ее б уже обнаружили бы, а дальше, вниз по течению, начинались земли лесовеков и хищные леса. Там сгинет – точно. Живой не уйдет.
По приказу старшего лейтенанта боец Машников надел на запястья задержанной наручники.
– Ничего не поделаешь, – усаживаясь на переднее сиденье, словно бы извинился старлей. – Такие уж правила. Да ничего, не так и далеко ехать. Руки-то не натрут – не успеют. Поехали, Машников, что сидишь?
– А… винтовку? – резонно возразил боец. – Взад-то я ее теперь не могу…
– Туда и положи. Да брось ей под ноги! Штык отомкни только.
Дернулся, зарычал двигатель. Тяжелый черный автомобиль, называемый «эмка», дернулся и, вырулив на шоссе, покатил, быстро набирая скорость.
Алексия не спрашивала, куда ее везут. Зачем? И без того понимала, что влипла. Просто молча сидела, осматривалась и выбирала момент, чтоб сбежать. В том, что сбежит, – не сомневалась. Могла бы и в лагере, на раскопе, дернуть – да только опасно было, слишком уж много глаз. Да и ловить бы стали всем скопом. Оно ей надо? Нет, уж лучше – когда только двое. И что с того, что у них оружие? Винтовка Мосина, а у старшего лейтенанта в кобуре – ТТ, «Тульский Токарева». Хороший пистолет, Лексе уже приходилось с таким сталкиваться – на старых кронштадтских складах чего только не хранилось.
Винтовка, кстати, под ногами лежит – протяни руку. Вот дурни-то! Сразу видно, привыкли к спокойной жизни, расслабились, зажирели. Вон у водителя какой загривок! А щеки – и со спины видать. Мощные! Лейтенант, правда, парень верткий. Мускулистый такой, жилистый.
Кстати, у него в кармане гимнастерки – ключ от наручников. Ключ…
– Писать хочу! – глянув в окно, капризно заявила Лекса. – Остановите где-нибудь.
– Вот ведь, приспичило. – Шваков посмотрел вперед и велел водителю остановить авто на повороте, близ ельника.
Машина послушно снизила скорость и замерла, урча двигателем.
– Машников, сопроводи, – закуривая, приказал старлей. – И давайте там побыстрее.
– От меня, что ли, зависит, товарищ старший лейтенант? – Машников достал из салона винтовку и кивнул задержанной:
– Выходи. Шаг влево, шаг вправо – побег…
– Прыжок на месте – провокация! – продолжила Лекса. – Да помню я.
– Это хорошо, что помнишь.
– Наручники-то расстегните, товарищ старший лейтенант, – задержанная умоляюще обернулась, заканючила. – Ну, пожалуйста. А то как же я…
Шмаков согласно кивнул и, не вынимая изо рта папиросу, сквозь зубы бросил:
– Руки.
Алексия поспешно вытянула руки. Смешная, немного испуганная, с грязными коленками, одетая в мешковатые трусы и явно великоватую майку, девушка выглядела сейчас куда моложе своих лет. И явно не представляла никакой угрозы. Хоть и хитры враги, да вряд ли эта пигалица способна оказать хоть какое-то сопротивление.
Лекса и не оказывала. Пока шла от машины, осмотрелась, разочарованно покривив губы. Ельник оказался не таким уж и густым, а сразу за ним начиналось поле. Да уж, далеко не убежишь. Придется действовать жестко.
– Вот здесь, за березкой, присядь, – опираясь на винтовку, указал боец.
– Вы хоть отвернитесь.
