– Власть нужна всем! – Сиам дыхнул яростью мысли. – Абсолютно всем, брат. Просто кто-то об этом еще не догадывается, да. И – кто-то может ее обрести, а кому-то это не под силу. Нам с тобой – вполне под силу, брат!
– Хорошо, – подумав, согласился Джаред. – Пусть так. Мы останемся здесь и попытаемся подчинить всех себе. Таковы наши желания. Насколько они исполнятся – вот в чем вопрос.
– Совсем не вопрос. – Симбионт внутренне рассмеялся. – Он легко решаем. Надо лишь быть жестоким и умным. Вот и весь секрет. Люди понимают и уважают только силу. Маар понял это давно. Потому – и Властелин.
– Взять власть… Кронштадтцы в этом не помеха. После спасения Лексы они не останутся здесь лишней минуты.
– Мы поможем им справиться с Мааром. А Мастер Полей пригодится и нам самим.
Ладога
Музыканты оказались чудо как хороши. Аккордеон, губная гармоника, тамбурин и гитара. Как слаженно они играли! Как чувствовали музыку! Алексии очень нравилось все – и музыканты, и сам бал, данный мрачным хозяином Ладоги как залог успешного сотрудничества с Мастером Полей.
Да, душу Лексы жгли воспоминания о страшной смерти Сержа, как и о других смертях. Но девушка умела отвлечься, иначе просто сошла бы с ума.
Сам Повелитель только лишь открыл бал, официально представив обитателям крепости свою пленницу-гостью. Десятники, надсмотрщики, особо доверенные стражи и служанки – простым работягам путь сюда был заказан. Даже работягам «внутренним», обитающим в самой крепости, что уж говорить о «внешних», именуемых не иначе как «быдло». Откуда здесь узнали это древнее слово, Лекса не догадывалась, да и не очень озаботилась догадками – в конце-то концов, какая ей разница? Наверное, Маар где-то это слово узнал. Да и черт с ним!
Великий господин плохо танцевал и, похоже, не очень-то любил музыку – иначе б с чего с такой поспешностью удалился? Но первый танец все же подарил гостье… или все же – пленнице. Не потому, что хотел соблюсти приличия, все приличия он здесь устанавливал сам. Какие хотел. Не в приличиях было дело. Грозный хозяин Ладоги просто хотел показать всем свое благоволение к Алексии, словно бы говорил, несмотря на все слухи – «эту без моего приказа не трогать, относиться вежливо, со всем уважением, именно как к гостье».
Так и относились. Вежливо. С восхищением. И, конечно, с примесью страха. А как же иначе? Страх… От этого мерзкого чувства в Ладоге было не скрыться никуда. Страх пронизывал стены и башни, отражался в глазах музыкантов и танцующих пар, нервно замирал в звонком гитарном переборе, явственно сквозил в пустом завистливом шепотке и в самых любезных словах. Страх… Вероятно, он ушел бы отсюда только со смертью Хозяина.
А может, он был в чем-то прав? Ведь всегда, во все времена, находятся такие люди, которые понимают только страх? Что им законы, уваженье, приличия? Они же крутые… как вареные яйца. Именно их, наверное, и стоит называть – быдло. Именно такие и ввергли мир в Последнюю войну, обрекая на гибель.
– Ты красива, – обнимая в танце златовласую красавицу гостью, шептал ей на ухо Маар. – Очень красива, да. Пойми – ты можешь стать королевой! Мы можем править вместе… или я даже подарю тебе несколько деревень. Делай с ними что хочешь. Правь! Ты никогда не испытывала опьянение властью? О, девочка, как ты еще юна! Куда там вино! Куда там брага! Власть… это… это как дышать! Как вынырнуть из проруби в лютую зимнюю стужу… или наоборот – нырнуть… О, это так сладко… даже слаще, чем самый жаркий секс. Любые отношения, в конце концов, приедаются, а власть – никогда.
Кроме Маара с Лексой, в танце еще кружило всего три пары, остальные стеснялись. Или им просто было не велено. «Банные» девушки стояли у стеночки и громким шепотом – чтоб слышали! – восхищались:
– Ах, какая красивая пара!
– Как прекрасно танцует Великий господин.
– Нет, вы видели? Идеально. Божественно!
Лишь одна Мара кривила губы. Танец Маара и Лексы вызывал в ней отвращение и все тот же страх. Особенно тревожило то, как улыбалась девчонка. Довольно, безмятежно и счастливо! Как будто она и есть – самая дорогая и долгожданная гостья. Что ж, отчасти так и было. Но как она могла забыть жуткую смерть своего брата? Да-да, забыть… Похоже, этой девочке все равно. Потаскуха! Хитрая и злобная тварь. Кого надеется перехитрить, дура?
Светло-серые глаза Мары вспыхнули такой лютой ненавистью, словно она собралась прожечь Алексию взглядом.
– Моя госпожа… – Кто-то тронул ее за руку.
Как посмел?! А если – плетей?
– Вы так смотрите…
