ведь жениться хотел, а без денег…
Заметив тень тревоги на его лице, аспирантка подошла и взяла его за руку:
— У вас все хорошо? Может быть, я могу чем-нибудь помочь?
Алхимик посмотрел на молодую женщину. Вспомнил, как она обнимала его за шею там, на полу лаборатории. Вспомнил, как на какое-то время ему самому захотелось ответить тем же. Неосознанно сжал сильнее ее руку и…
— Что вы делаете сегодня вечером?
Они выпалили эти слова одновременно и одновременно же рассмеялись. И мэтр Макмис еще подумал, что две соседние комнаты в общежитии легко можно объединить в одну. Тогда это будет пусть маленькая, но отдельная квартирка. А там… как знать…
В кабинете уже собрались почти все студенты их группы. Недоставало только Лилии Зябликовой. Декан вошел последним, минута в минуту, и окинул взглядом молча взиравшую на него троицу:
— Все в сборе? Вижу, что не все. Кто-нибудь знает, где студиозус Зябликова?
Двое парней — Янко Иржинец и Гжесь Кралов — посмотрели на третьего. Вальтер невольно потупился. В общежитии ему полчаса тому назад в прямом смысле слова указали на дверь. И он сполна ощутил горечь поражения, когда шагал через двор, а потом по этажам и коридорам, провожаемый сочувственными взглядами однокурсников. Анна Белла при этом не удержалась от ехидного замечания: «Видимо, Зябликова совсем обнаглела!» Сказано это было тихо, чтобы никто не услышал, но, как всегда бывает, те, кому надо, услышали все. Ее подруги захихикали, а Вальтеру после этих слов захотелось… нет, не утопиться, но сделать что-нибудь эдакое.
Может, и правда жениться на девушке, которую для него выбрали родители? Пусть они с невестой друг друга не любят, но кто сказал, что в браке любовь главнее всего остального? Можно уважать супруга. Можно ценить за какие-либо достоинства. Можно просто терпеть, на людях играя роль счастливой семьи, а дома становиться чужими. Жениться, стать отцом — одного ребенка ему вполне хватит — и дальше жить по-своему, с головой уйдя в карьеру. Может, потом он и влюбится в кого-нибудь еще раз. Или кто-то влюбится в него…
— Фон Майнц!
— А? — очнулся он от раздумий.
— Я вас второй раз спрашиваю: где ваша подруга Лилия Зябликова? — Декан стоял перед ним. — В каких облаках вы витаете?
— Строю планы на будущее, — почти честно ответил юноша.
— Письмо, — понимающе кивнул Виктор Вагнер. — Понимаю. Но сейчас у нас не будущее, а настоящее. Так что ненадолго вернитесь на землю, студиозус фон Майнц!
Вальтер открыл рот, чтобы ответить, но в это время скрипнула дверь.
— Привет!
Все обернулись. На пороге стояла Лилия Зябликова. В голубом платье, которое она надевала всего раз или два. С распущенными волосами, падающими на плечи и спину. От девушки растекались волны опьяняющего аромата, несомненно позаимствованные из арсенала ведуний. Она была такая красивая, что у Вальтера перехватило горло. В этот миг образ невесты исчез из его мыслей — сейчас юноша даже не мог бы вспомнить ее имя.
— Я не опоздала? — поинтересовалась самая прекрасная девушка в мире.
Мужчины переглянулись. Опьяненный ревностью и ее красотой, Вальтер даже не понял, с каким выражением лица смотрит на него декан.
— Опоздали, студиозус Зябликова, — ничего не выражающим тоном ответил он.
— Но я так хотела подготовиться. — У нее чуть дрогнул голос. — И потом, красивые девушки должны опаздывать на встречу…
— Да, но для студентов хорошим тоном считается точность.
— Хм! Точность — вежливость королей. А нам, простым смертным, иногда позволительно преступать границы дозволенного…
Будь здесь Анна Белла или ее задушевные подруги Людмила Монс и Яна Терчева, не говоря уже об Аглае Борецовой, они бы сочли, что Лилька Зябликова как раз и подошла к самой грани. И еще одно слово или шажок — и рухнет вниз. Вальтеру с младых ногтей внушали, что главное в разговоре — умение вовремя остановиться и сменить тему. И сейчас он понял, что…
…что Лилька это тоже каким-то чутьем угадала, потому что девушка тут же добавила:
— Но только в тех случаях, когда это оправдано.
— И чем же вы, студиозус Зябликова, оправдываете сейчас свое опоздание?
— Тем, что я хотела понравиться вам.
Вальтер прикусил губу, чтобы не застонать. Для него это был удар ниже пояса. А тут еще и приятели, которые косились в его сторону…
Впрочем, видно было, что и декану слегка не по себе. Виктор Вагнер изогнул губы в улыбке:
— Этот вопрос мы обсудим позже. Не здесь и не сейчас. Сей момент предлагаю вам, студиозус Зябликова, занять свое место и сосредоточиться на практике. Приступите к ней уже послезавтра. Завтра — неделя,[16] день, когда, по сложившейся традиции, отдыхают
