стояла охрана. Однако суровое выражение лица старшего исчезло, когда он увидел Ратибора.
– Дядька, ты живой! Я-то, грешным делом, когда с вашей крепостцы прибежали, думал, все, пропал Ратибор. А ты еще и дуван взял! А что там у тебя за девица сидит? Не возил бы ты ее сейчас во двор. Посадник лютует: дочка у него пропала.
– А ты, Ратша, посмотри получше-то, кого я привез.
– Быть не может, Евдокия! Ну Ратибор, и всегда ты успеешь на глаза попасть! Давайте проезжайте, сейчас посадника-то обрадуем. А он уже считает, сколько гривен отдать выкупом придется.
Когда мы всей толпой заехали в ворота, даже широкий двор посадника показался маленьким. Встревоженный шумом, сам посадник, дородный высокий мужчина в собольей шубе, вышел на крыльцо. Наша Дуня тут же кинулась к нему на шею с радостным криком. Смурное лицо посадника осветилось:
– Ты, что ли, Ратибор, мне такую радость доставил? Совсем я у тебя в долгу. Эй, кто-нибудь, быстро чашу меда славному вою да всем его помощникам! Ратибор, а что это у тебя за детина такой? Я эдакого и не видывал никогда.
Тут Евдокия прильнула к его уху и что-то быстро заговорила. Лицо Павла опять потемнело, но он на Дунины слова ничего не сказал.
– Ратибор, пройдем в терем, поговорим, я смотрю, ты большую добычу взял. Все выкупаю.
Пока Ратибор с Павлом обсуждали какие-то проблемы, новиков уже растащили по слушателям и с оханьем и аханьем реагировали на их рассказы.
Между тем в тереме шел серьезный разговор, касающийся меня.
– Так что же, Ратибор, ты опять с Яровидом снюхался, учеников от него берешь?
– Так, посадник, ты сам рассуди, вот если к тебе сейчас сам Яровид явится и попросит чего – что ты сделаешь?
– Свят-свят, боже сохрани, ты, Ратибор, скажешь тоже.
– То-то и оно, никуда мы не денемся, все, что он скажет, сделаем. Сам знаешь, что с теми было, кто против него шел. Вот и меня попросил он отрока, которого в лесу нашел и от смерти неминучей спас, боевому делу подучить. Память потерял болезный, кроме крещеного имени Константин, ничего не помнит.
– Константин, говоришь? – Посадник остро взглянул на Ратибора. – Это где же его крестили, не в Царьграде ли?
– Этого мне Яровид не говорил. А парень старательный и учится быстро, думаю, в твоей дружине лишним не будет. Есть у него хватка воинская.
– Вот и интересно, откуда у него замашки военные, – задумчиво протянул посадник. – Очень непонятное дело, и Яровид так просто ничего не делает. А ты заметил, на кого этот Константин похож?
– Ну заметил, так что теперь, мало ли на кого похожим можно быть. А может, и помстилось нам. Давно ведь мы того князя видели.
– Да ладно, помстилось так помстилось, пусть в дружину идет, тем более что ты поручился.
Началась моя жизнь в дружине посадника. Мои товарищи по учебе также были здесь. Не очень понятное отношение ко мне вскоре, после нескольких хороших попоек, быстро улучшилось. Тем более что я вовсю пользовался советом Ратибора и к месту и не к месту осенял себя крестным знамением. Аккуратно ходил в церковь и на исповедь, где на все вопросы попа Василия о грехах только и отвечал:
– Грешен, батюшка, грешен, вчера опять молодуха какая-то приснилась, так ее только прижал – и сон кончился, да вот с Митяем и Прошкой опять вчера меду упились.
А на его вопросы по поводу Яровида отвечал, что и не помню почти ничего, только как около меня кто-то ходил, а память так и не возвращается.
Пришла весна, тихо прошел ледоход по Волхову, и вскоре в наш городок начали прибывать первые купеческие лодьи – кто с юга, пройдя из Днепра по волокам в Ильмень, а кто, наоборот, из Балтийского моря. Со Свири также спускались лодки вепсов и карелов, везущие железо, рыбу и пушнину. Купеческие дворы, которые остались целыми после зимнего нападения, уже были оживленными и полными различного люда, а те, которые сгорели, срочно восстанавливались плотницкими артелями из Новгорода.
И скоро нам стало уже не до питья медов. Множество гостей во граде – много и проблем. Приходилось ходить по харчевням, открывшимся с приходом купцов, и разнимать не в меру драчливых конкурентов или просто лихих людей.
Посадник внимательно наблюдал за мной, и как я ни старался скрыть своих навыков, командирство из меня так и перло, и вскоре я, при всех своих не очень хороших данных с оружием, стал десятником. Надо сказать, мои подчиненные быстро просекли, что со мной им гораздо лучше, потому что, как правило, только один мой вид в боевом облачении прекращал начинающиеся разборки. Недавние враги, боязливо косясь на мрачного меня, упирающегося шишаком шлема в потолок, быстро разбегались в разные стороны. Но иногда, – наоборот, мой вид вызывал у особо мощных индивидуумов желание подраться, – вот таких мы быстро упаковывали и доставляли в холодную, а эта комната полностью оправдывала свое название, потому что была пристроена рядом с посадским ледником, в котором хранились продукты. И пребывание в этой комнатушке очень быстро приводило в себя самые горячие головы.
Шло время, от Яровида не было ни слуху ни духу, и я начинал думать, что пора устраиваться в этом мире основательней. Мои боевые навыки росли, опытные дружинники с удовольствием занимались со мной, но большинство из них были слишком мелковаты, один только Ратибор мог выдержать мои тяжелые удары учебным оружием.
Отношения с посадником были неплохими, и я рассчитывал, что с его поддержкой могу неплохо устроиться в здешней жизни.
