некогда красивых рыб виднелись среди гниющей массы водорослей.
Повсюду вокруг деревья и цветковые растения погибли, их безжизненные мокрые ветки поникли, сломались или уныло распластались по земле.
Весь сад походил на утопленника, словно цунами прокатилось по нему, уничтожая все на пути, и затем унеслось обратно в океан.
«Сад дедушки Чжао».
Она все равно узнала его, даже в таком состоянии. Она могла вообразить крики дедушки и бабушки при виде погибшего сада, после всей кропотливой работы, которую они проделали здесь за долгие годы. Они были бы в ярости – минут пять. А потом засучили бы рукава и принялись все восстанавливать.
Мейлин отставила в сторону зонтик, который держала в руках, нагнулась и начала вытаскивать из щелей в дощатом настиле моста водоросли и бросать их вниз, в пруд.
– Не стоит, Маленький Тигренок.
Вскочив, Мейлин резко обернулась.
Ее отец шагнул на мост, печально глядя на сад.
– Я любил это место. Любил, когда был ребенком, и любил приводить сюда и тебя, маленькую. – Адресованная ей грустная улыбка. – Одно из немногих мест, где у тебя была возможность поиграть. Тебе пришлось вырасти так быстро, Мейлин.
– Папа… – Мейлин задохнулась. Он выглядел… здоровым, сильным, могущественным. Живым.
Что-то шевельнулось в кустах позади него. Мейлин напряглась и потянулась за зонтиком – но зонтик исчез. На его месте было копье, с угрожающе острым и блестящим наконечником.
А потом Джи вышла из зарослей и огляделась, медленно моргая. Ее серебряные глаза встретились с глазами Мейлин, и панда, мягко ступая, прошла на мост. Отец Мейлин оглядел ее, когда она его миновала.
– Страшная ошибка, – пробормотал он.
– Нет, – возразила Мейлин. – Я тоже так считала, пока… мы созданы друг для друга.
Джи встала на задние лапы, а передними оперлась на расколотые перила моста. Черная шерсть вокруг глаз делала их еще больше и печальнее.
– Надеюсь, ты об этом не забудешь, Мейлин, – сказала она бархатным голосом.
От дурного предчувствия мурашки побежали по коже Мейлин. Стая ворон сорвалась с одного из мертвых деревьев и полетела сквозь серые облака, дико каркая.
– Пошла вон! – внезапно крикнул ее отец.
Мейлин подпрыгнула, испугавшись злобы в его голосе. Он шагнул к ней и с яростью посмотрел ей в глаза.
– Вон! – крикнул он снова. – Ты мне не дочь!
Мейлин отступила, едва не провалившись в дыру на месте выпавших досок настила.
– Я – твоя дочь! – тоже закричала она. – Папа, что случилось?
Кровь закапала из его рта, пузырясь на губах. К своему ужасу, Мейлин увидела, как множество кровавых пятен расползаются у него на груди, пропитывая халат.
– Никогда не следовало тебя слушать! – прошипел он.
– Прости, – произнесла Мейлин дрожащим голосом. – Папа, пожалуйста.
Но он оттолкнул ее протянутые руки и отвернулся. На его спине она заметила другие кровоточащие раны, многие из них размером и формой соответствовали зубам гигантского крокодила.
– Не дотрагивайся до меня! – прорычал он. – Ты мне не дочь.
Пошел дождь – холодный, моросящий, отупляющий дождь, который, видимо, олицетворял во сне отчаяние.
– Джи, – умоляюще сказала Мейлин, повернувшись к своему духу зверя. – Что с ним не так? Почему он злится? – Она спрятала лицо в ладонях. – Потому что погиб из-за меня, да?
– Мейлин. – Панда подошла ближе и прижалась к ней теплым боком. – Прости себя. Сейчас, и за прошлое, и за будущее.
– Не могу, – прошептала девочка сквозь слезы.
– Грядет худшее, – мягко предупредила Джи.
– Хуже потери отца и захвата всего Цонга? – проговорила Мейлин.
Генерал Тенг прохромал мимо, схватившись за бок и задерживая дыхание каждые несколько минут. Единственное, чего она хотела – побежать следом, чтобы он сжал ее в объятиях, как раньше, в детстве.
Но ярость в его взгляде… Она не могла снова ее перенести.
– Худшее, – пробормотала Джи. – Ох, Мейлин, я не могу тебе сказать, но ты должна знать, что…
Ее голос затих, в то время как леденящий ветер начал бушевать в саду.
