я окинул взглядом всю картину. А посмотреть было на что. Вокруг меня образовалась радужная плёнка, на внутренней поверхности которой пробегали искры. Количество искр и их скорость всё увеличивались. Плёнка стала разбухать, отодвигаясь от меня. Одновременно с этим внутри меня вновь стал появляться узор совершенного мага, с каналами на все известные планы. Сформировавшись, этот узор побыл в таком состоянии около пятнадцати секунд, после чего плёнка лопнула с оглушительным хлопком, и рисунок исчез. Я почувствовал полный упадок сил и рухнул на пол.
То, что в результате инициации мой резерв составил всего сорок один эон, я посчитал совершенно незначительным событием на фоне того, что мой источник увеличился до четырёх эонов! Единственное, было немного жаль, что возможность работать с планом пространства несколько откладывается.
С самого утра мне пришла в голову достойная воплощения мысль – а если притвориться, что инициация настолько вымотала меня, что я не смогу присутствовать на своём дне рождения? Ведь такое хоть редко, но бывает, а я уже настолько отличился нестандартными реакциями на те или иные события, что ничего нового это к моему портрету не добавит. Надо только успокоить Марию… ну и всех остальных. А в узком кругу мы посидим завтра. Всё равно послезавтра нам с Аликс уезжать в Льеж, наши помощники должны быть уже готовы. К сожалению, мой хитрый план разбился о камни реальности. Тереза очень хотела быть моей дамой на этом празднике, а поскольку я и так уделял ей очень мало внимания последнее время, пришлось соответствовать. Впрочем, моя свита настолько надёжно оберегала меня от посторонних, что я даже получил удовольствие от собственного праздника.
Наших с Аликс помощники мастер Браувер сделал практически одновременно. Нет, помощник Аликс он мог закончить значительно раньше моего, но Аликс наотрез отказалась принимать работу одна. Помощник Аликс белый, как бы даже полупрозрачный, был выполнен в виде четырёхгранной мизерикордии. Рукоять на первый взгляд выглядела не очень-то удобной, состояла как бы из крупных, выступающих, наплывающих друг на друга чешуек. Но Аликс уверила меня, что держать этого помощника – одно удовольствие. Заканчивалась рукоять вырезанной фигуркой свернувшегося в клубок грифона. В середине фигурки находилось углубление, куда в будущем можно будет поставить концентратор. Рунные цепочки шли по всему лезвию, а пиктограммы располагались на чешуйках.
Мой же помощник выглядел гораздо более стандартным. Обычный высокий тупой конус, покрытый пиктограммами и рунами.
Аликс сравнила своего и моего помощника, после чего упёрла руки в бока и, с каким-то вызовом глядя на мастера Браувера, спросила звонким голосом:
– Ну и что это значит?
Тот даже как будто немного смутился:
– Простите, госпожа, ну не принимал помощник первородного никакую форму, кроме этой. Я уж как только его ни уговаривал.
Аликс пристально посмотрела в глаза мастеру, явно не доверяя ни одному его слову. Я же провёл руками над своим помощником, посылая в него силу. И тут же почувствовал, как помощник отозвался на моё действие. Не раздумывая более, я схватил своего помощника и поднял его над головой.
Помощник полыхнул нестерпимо ярким светом, на несколько мгновений ослепившим меня. Проморгавшись, я с изумлением обнаружил в своей руке кусок кривой палки, абсолютно без каких-либо признаков рун, пиктограмм и вообще прикосновений резца мастера. Гладкий на ощупь, он как будто был отполирован бесчисленными прикосновениями рук. Широкий конец палки заканчивался чем-то вроде дупла, наверняка для концентратора.
Несмотря на неказистый вид, я чувствовал, что это и есть мой помощник, и для меня он был прекраснее всех. Посмотрев на мастера-артефактора, я заметил, что он смотрит на моего помощника, не отрываясь. Наконец он произнёс:
– Вот, значится, как оно бывает…
– Что бывает? – тут же вклинилась Аликс.
– Никто не мог понять, каким образом древние маги вживляли свои руны прямо в саму суть своих помощников. Да ещё и в несколько слоёв. А вот оно как происходило.
Я вгляделся в своего помощника. Действительно, рунные цепочки в нём как бы ложились друг на друга в несколько слоёв. Было непонятно, откуда взялось столько рун, ведь первоначально на палочке их было гораздо меньше. Мастер робко протянул ко мне руку, и я передал ему палочку. Он взял её бережно, как очень хрупкую драгоценность, и спросил прерывающимся от волнения голосом:
– Первородный, что вы сделали, что у вас получилось этакое чудо?
Я задумался. А что же на самом деле я сделал? Направил ток своей магии из резерва, прибавил ментальную, запустил перекачку по потокам… вот оно! Я же работал аж в четыре потока! Мне же нельзя столько! И, с осознанием своей глупости, я потерял сознание.
Очнулся я только через несколько часов. Болела, казалось, каждая клеточка тела. Без возражений выпил обезболивающее и снотворное и заснул, чтобы утром проснуться как огурец – таким же зелёным и в пупырышках. Отходил я от последствий своей безалаберности неделю. Одно хорошо – видя моё состояние, мастер Браувер явно поверил, когда я сказал ему, что понятия не имею, как это получилось.
Моей выпускной работой у благородного Марко де-Бейкелара и одновременно работой на соискание статуса его личных учеников для Терезы и Гуго стал атлас классификации растений и животных. Конечно, данная работа была ещё очень далека от завершения, но её практическая ценность уже сейчас не вызывала сомнений. Выводя классифицирующим признаком развитие у животных и растений определённых органов, мы смогли составить и таблицу предпочтений использования, причём сделали обоснованные примерами предположения, какое использование будет лучше для других, ещё не открытых представителей тех же родов и семейств. Профессор Марко был в восторге и согласился принять обоих моих протеже в школу при Льежском университете
