интересная, особенно эдакое, но лучше в этой сцене быть не комедиантом, а зрителем, затерявшимся в толпе таких же, как он, радостно регочущих ублюдков.
«Танцующая старуха» наконец-то заметила, что за ней наблюдает будущий каторжник, разогнулась и с ненавистью сказала, обращаясь куда-то в пустоту, к видимым только ей недоброжелателям:
– Ходите все, ходите! Топчете! Ух, ноги бы поотрывала! Натопчут, нахавозят – и пошли радостные! Калмыки! Барабаны пустые!
Сергар хотел осведомиться, чем же ей не угодила народность калмыков, о которой он в общем-то не слышал ничего плохого, и о том, почему барабаны не должны быть пустыми, но не успел. Дверь распахнулась, и в нее вошла делегация во главе с давешним мужчиной, который защищал Сергара от нападок полиции. Он тогда назвался главным врачом, но имени защитника Сергар не расслышал.
Впрочем, и не имел ни малейшей нужды в подобной информации. На кой черт ему имя какого-то там врача в богами забытом провинциальном городке?
За главным врачом вошли двое мужчин помоложе, тоже в халатах, и девушка в белой курточке и белых штанах – так тут частенько ходили медсестры, и еще двое женщин в халатах, из-за спин которых выглядывал постовой – не тот, что был вчера, другой. Помоложе, потолще и поглупее на вид.
Рядом с главным врачом шла следовательша, которая допрашивала Сергара сутки назад. На плечах девушки был накинут белый халат, в руке кожаная плоская сумочка – тут их называли папками – на лице важность, впитавшаяся за годы работы в полиции.
Главврач хищной птицей подлетел к Сергару, схватил его за руку, пощупал пульс, нагнулся, оттянул веко, рассматривая что-то, что было недоступно простым смертным, а когда насмотрелся, повернулся к следователю и веско сказал:
– Вчера этого пациента выводили из состояния клинической смерти! С его слов, он случайно упал и схватился за электрическую розетку. После удара током его сердце остановилось, и если бы не наши врачи, сейчас он лежал бы в морге! А перед этим пациент находился в коме после того, как некая знахарка опоила его ядовитыми составами! Вы понимаете, что он сейчас балансирует на грани жизни и смерти?! А если я сейчас разрешу перевезти его в тюремную больницу, и по дороге он умрет? Кто будет отвечать? Вы?! Да черта с два! Вы скажете, что я разрешил перевозку, что он был здоров – с моих слов и что вы понадеялись на мои знания. Мол, обманул я вас! Так вот – я против перевозки этого больного! Ему нужно находиться в стационаре не менее недели! И только потом я соберу консилиум и определю, можно ли ему перебираться за тюремные стены!
– Но… он убийца, Михаил Глебович! Нам нужно следствие вести! В суд направлять! Сроки!
– Я вообще вас не понимаю, – фыркнул мужчина. – Чего вы привязались к парню?! Он и ходить-то не может, на коляске ездит! Что, сбежит от вас? И вся ваша шайка толстозадых нахлебников не сможет догнать этого олимпийского чемпиона по бегу?! Скажите, зачем его арестовывать? Неужели нельзя подписку о невыезде, например? Дело выеденного яйца не стоит! Прибил какого-то шпаненка за то, что тот пытался его унизить! И то – случайно прибил! Инвалид!
– Случайно – не случайно, но следствие нужно вести, есть закон, и вообще – это не ваше дело! – сверкнула глазами следователь. – У нас людей не хватает, а мы держим тут постового!
– Так не держите, черт вас побери! – яростно выдохнул главврач. – Ну вот на кой он мне тут нужен, этот ваш постовой?! Медсестрам подолы задирать? Или пол топтать!
– Ногами топчут! Топчут и топчут! Все затоптали, паразиты! – удовлетворенно подтвердила «танцующая старуха», которая гремела ведрами в туалете, не обращая внимания на представительную делегацию. – Всех бы вас метлой, паразитов!
– Видели, что народ говорит? – ухмыльнулся главврач. – Метлой вас! В общем, милая девушка, лежит он у нас еще неделю, а там забирайте и делайте, что хотите. Если совесть позволит. Вы, вообще, хорошо спите после того, как посадите несчастного безногого инвалида? Совесть не гложет?
– Меня никто не гложет! – парировала следователь, лицо которой покрылось красными пятнами. – Главное, чтобы вас не глодало!
– Меня ничего не гложет! – тут же ответил врач, окидывая взглядом сержанта, на беду свою, выглянувшего из-за спины терапевта Марины Семеновны. – Я для людей работаю, лечу, спасаю, а не как некоторые – у дверей просиживают и девок разглядывают!
«Разглядыватель девок» тут же спрятался за широкую спину хирурга-травматолога, и, не найдя взглядом спрятавшейся «мишени», главврач еще более жестко добавил:
– Все! Лишние – уходите! Мне больного нужно осмотреть! Консилиум! Когда можно будет его забрать – я вам скажу! А до тех пор нечего меня отрывать от работы! Вон! Все вон!
– Ага, ходют и ходют! Вон все отседова! Вон, паразиты! Топчут и топчут, топчут и топчут! А ведь ниверситеты покончали, паразиты! Весь пол засрали! – уборщица грозно тряхнула мокрой тряпкой и загремела шваброй, шурудя возле унитаза.
Следователь вышла из палаты, поджав губы и бросив на Сергара такой «нежный» взгляд, что, если бы она умела метать огневки, от бывшего боевого мага сейчас осталась бы лишь кучка полусгоревших вонючих останков.
– Закройте за собой дверь! – грозно припечатал главврач, последним снарядом довершая поражение вражеской армады, а когда следователь и не подумала исполнять приказание, довольно кивнул: – Вот, и все они такие! Один вред от них! В конце восьмидесятых у меня колеса с машины сняли, так эти типы два часа уговаривали не писать заявление, мол, все равно не найдем, только затаскаем! А в девяносто пятом отобрали права, когда я поехал по
