знаю, что тебе предложить, не знаю, как убедить, чтобы ты сделал все возможное! Хочешь… ее возьми! Вылечишь – и возьми! Любовницей! Женой! Только вылечи!
– Хватит! – вдруг рассердился Олег. – Всему есть предел! Договорилась! Совсем охренела! Молчи! Я и так сделаю все, что только можно, и не надо мне от тебя ничего! Тьфу! Аж противно стало! Так и хочется тебя выгнать к чертовой матери, чтобы больше не видеть!
– Прости! Прости! Я уже сама не знаю, что говорю! Помоги! Милый, дорогой, век буду за тебя богу молиться! Или богам! Кому скажешь, тому и буду молиться!
Женщина вдруг бухнулась на колени, ухватила Олега за ноги и стала целовать их, поливая слезами. Олег от неожиданности оцепенел, нагнулся, схватил женщину за бока, пытаясь поднять и…
В этот момент дверь распахнулась, и в палату вошла Маша.
Девушка выглядела очень соблазнительно – юбка-шорты открывала круглые, гладкие бедра, округлые коленки, узкие, сухие лодыжки. Полупрозрачная кофточка с глубоким вырезом не давала шанса сомневаться в том, что у девицы имеется крепкая, упругая и полная грудь. От девки просто-таки веяло сексом.
– Это еще что такое? – растерянно спросила девушка, глядя на то, как старшая медсестра убирает голову от коленей парня. – М-да… вы тут времени не теряете, Зоя Федотовна, ну вы даете! Еще меня попрекали! Шлюхой меня называли!
Старшая медсестра встала, запустила руки в карманы, посмотрела на Машу долгим, запоминающим взглядом и спокойно, сухо сказала:
– Олег, зайди чуть позже ко мне в кабинет, а то тут не удастся договорить. Лезут, как тараканы!
– Что, не успел кончить, да? – сочувственно спросила Маша, нарочито тяжело вздохнув. – А ей надо было потеребить как следует! Что же вы не научились, за сорок-то лет? При такой-то практике?
Олегу показалось, что старшая медсестра сейчас врежет наглой девке, но Зоя Федотовна молча повернулась, не удостоив Машу взглядом, и вышла из палаты, с громким стуком захлопнув дверь.
«Почему на двери нет запора?» – вдруг подумал Олег, а вслух сказал:
– Зачем ты так? Ты же ничего не знаешь!
– Я ничего не знаю?! Я все знаю! Что, на старое мясцо потянуло?! – ядовито фыркнула Маша. – Мой минет тебе уже не по вкусу?! Опытную телку захотелось?! Кобель проклятый! Все вы, мужики, одинаковые! Все! Я к нему лечу на крыльях, вся такая влюбленная, в парикмахерскую сходила, новую юбку купила, трусы французские – для него! А ему тут старая курва отсасывает! Скотина! Ублюдок! Гадина!
Маша бросилась на Олега, выставив вперед ногти, красные, будто их обмакнули в свежую кровь. Он еле успел поймать руки девицы, та шипела, пыталась пнуть, укусить, ругалась такими словами, что часть из них он не слышал даже от дяди Пети, известного мастера ругательных дел.
Наконец запал Маши иссяк, и она перешла к другому виду оружия – слезам. Начала рыдать, обвинять Олега в том, что он влюбил ее в себя, что он заставил ее бросить кучу бесподобных мужиков, каждый из которых мог составить ей великолепную партию, отвезя на Багамы и купив «Бентли».
Олег не знал, что такое «Бентли», но догадался, что эта штука где-то рядом с французским бельем и прической, за которую Маша отдала «аж тыщу» рублей.
Справедливости ради нужно сказать, что, на взгляд Олега, эта прическа «аж за тыщу» рублей была ничуть не лучше той, которая была на голове Маши до эпического посещения ею «супердорогого парикмахера». В принципе таким девицам, как Маша, с его точки зрения, все равно, какую прическу водрузить на прелестную головку, – их красоту ничем не испортить.
Впрочем, говорить Маше об этом он не стал – был слишком зол, и не просто зол, ему хотелось хорошенько врезать проклятущей девке широким кожаным ремнем, да не один раз.
У него тут же всплыло воспоминание о приятеле Ионе, закончившем свои дни на кладбище возле оврага. Тот тоже спускал своей любовнице такие вот дикие представления, посмеиваясь и говоря о том, что ревность проклятой девки его возбуждает. Довозбуждала…
– Пошла вон! – Олег перехватил руку Маши, которой она вяло в очередной раз замахнулась на «злодея», рывком поднял с кровати и толкнул к двери, придав такое ускорение, что девица едва не врезалась в косяк головой. – Вон отсюда! И не приходи больше! Вон!
На крыльях ярости Олег вскочил на ноги, забыв, что они его не держат, шатаясь, шагнул к двери, открыл и вытолкнул девчонку наружу. Потом подошел к кровати и плюхнулся на спину, заложив руки за голову.
Грудь ходила ходуном, Олега просто распирало от энергии, и ему хотелось набить кому-нибудь морду. Или нажраться. Или то и другое сразу. Пожалел, что отдал менту паленую водку, – сейчас бы «засосал из горла», как говорил дядя Петя.
Его злило все – и неловкость ситуации, когда Маша застала в «интересном положении», и обещание, которое он дал Зое Федотовне, и вообще – вся цепочка «неловкостей», которые тянулись за ним, как шлейф вони за грязным бродягой.
Ну вот зачем, зачем он пообещал этой бабе, что полечит ее дочь? Когда сам еще не разобрался со своими способностями, когда запаса сил хватает только на самые простейшие заклинания, когда он уже давно позабыл, что значит по-настоящему работать с больными!
В армии лечил?! В армии не бывает больных! Там только раненые – тяжелые или легкие! Какие там лихорадки? Кто их лечит? Иди вперед или подыхай,
