Чувствуя в руке успокоительную тяжесть мешка, я подковылял к голове страшилища. Пинком сбил плащ, глянул на выгнутую змеиную шею, на плоский затылок и заостренные уши — каждое величиной с мою ладонь. Откашлялся и сказал (и куда только делся страх?):
— Согласен, я жулик. Я тебя обдурил. Это не танец был, так, импровизация. Хотя, видит Спящий, я глубоко благодарен мартовскому мужскому пасадоблю. Не придумай его, я бы уже устраивался коротать ночь в твоем брюхе. По-моему, ты балда, живоглот.
Поверженный монстр дернул башкой, замедленно оборачиваясь на голос. Щелкнули зубы-крючья, ртутно блеснул глаз…
Я упал на колено и шибанул мешком по виску живоглота. Благо, опыт убивать монстров камнями у меня уже имелся. Я ударил раз, второй, третий, четвертый — я бил и бил как иступленный, понимая, что живоглот куда опасней голема. Не знаю, сколько я нанес ударов, прежде чем раздался хруст, тело существа вздрогнуло и обмякло. Исторгся протяжный вздох, из пасти потекла желтая пузырящаяся хрень. Корявые пальцы скрючило судорогой так, что они стали напоминать паучьи лапы.
Тут меня отпустило. Я поднялся и, глядя на дело рук своих (желтая кровь твари постепенно заливала камни вокруг головы), начал вытряхивать пыль из волос. Левая рука все еще сжимала мешок.
— Вот такие танцульки, ты, злокачественная морда. Честно тебе скажу, такую образину даже в фильме ужасов редко по…
Я осекся. На пальце правой руки существа сверкнул золотой обод. Кольцо? Да, массивное золотое кольцо, втянувшееся в толстую плоть, будто не первый десяток лет на пальце.
Ого…
Кем же ты был в прошлой жизни? Вряд ли теперь расскажешь…
Я покачал головой и уселся передохнуть на обочину.
— Для баяна у тебя пальцы толстоваты. Для тебя в самый раз барабан и marackasy, паренек.
24
Я просидел на обочине минут двадцать. Туман мало-помалу мерк, подступали сумерки. Скоро ночь, мне нужно собраться с силами и
Я похлопал по карману. По пустому карману. Вскочил, как ужаленный. Да елки-моталки! Кошелек выпал? Или… меня обобрали?
Чертов патлатый прощелыга, он успел обнести меня, пока я его тащил!
Волна ярости накатила, я принялся сыпать отборными ругательствами, смешивая родимые земные и заемные местные в водопад размером с Ниагару.
Впереди на дороге — если считать передом то направление, куда улепетнул коротышка, родился слабый гул. Он быстро нарастал, но его перекрыл близкий топот. Не такой раскатистый, как от ножищ монстра, мелкий, дробный.
Я осекся, застыл.
Положительно, мне сегодня не дают ни минуты покоя!
Из серой слоистой мути, в которую обратился туман, громко топоча ботинками, вылетел коротышка. Судя по румянцу на щеках, ему было донельзя страшно. Он увидел меня, живоглота, мгновенно ухватил суть и возопил:
— Я вляпался!
— Это точно! — подтвердил я и врезал ему под дых. Легко, даже не в четверть силы, но этого хватило, чтобы он брякнулся на задницу. В моей груди поднялась новая волна ярости и злобы. — Скажешь что-нибудь, прежде чем я тебя убью?
— Ой… и-и-и… убьешь?
Я сжал кулаки, в душе боролись гуманизм Лехи и бессердечность Джорека.
— И не сомневайся!
— Сегодня мой самый несчастливый день!
— Я знаю!
— А может… сестра?
— Иди ты… со своей сестрой!
— Персик!..
На самом деле, ни я, ни Джорек не собирались его убивать. Я — не зверь, так, малость отпинаю, а Лис поможет. Убить человека, который знает
