обокрала она, конечно, не Бэррона, а посетителя), и Лайла ушла в бешенстве, проклиная хозяина и его трактир.
– Куда ты пойдешь? – крикнул он ей тогда вслед громовым голосом, хотя обычно Бэррон никогда не кричал.
– На поиски приключений, – бросила она, не оглядываясь.
Сейчас Лайла неспешно шагала по булыжной мостовой, а Бэррон посасывал сигару.
– Так быстро вернулась? – спросил он, не глядя на нее. Лайла поднялась по ступенькам и прислонилась к двери таверны. – Уже нашла приключения? Или они нашли тебя?
Лайла не ответила, слушая звон кружек и крики пьяниц, доносившиеся изнутри. Она ненавидела эти звуки – ненавидела таверны вообще, но только не эту. Все другие отталкивали ее, вызывали отвращение, но это место притягивало как магнит. Даже если Лайла не собиралась сюда идти, она непременно здесь оказывалась. Сколько раз за последний год ноги сами приводили ее к этим ступенькам? Сколько раз она почти заходила внутрь? Впрочем, Бэррону она об этом не скажет. Лайла поглядела на хозяина. Он стоял, запрокинув голову, и смотрел в небо, словно там можно было различить что-то, кроме туч.
– Что с «Морским царем»? – спросил он.
– Сгорел.
Лайла почувствовала гордость, когда Бэррон удивленно вскинул брови. Ей нравилось его удивлять. Хотя это было не так-то просто.
– Надо же…
– Ну ты же знаешь, как это бывает, – сказала Лайла, пожав плечами. – Старое дерево легко вспыхивает.
Бэррон внимательно посмотрел на нее и медленно выдохнул дым.
– Не уберег Пауэлл свой бриг.
– Ага, – кивнула Лайла, водя пальцами по краю цилиндра.
– От тебя пахнет гарью.
– Мне… мне нужна комната.
Слова застревали в горле.
– Странно, – произнес Бэррон, снова выпуская клубы дыма. – Я хорошо помню, как ты советовала мне взять мою таверну со всеми ее убогими комнатками и засунуть себе…
– Времена меняются, – перебила Лайла и, выдернув сигару у него изо рта, глубоко затянулась.
Бэррон уставился на нее в свете фонаря:
– У тебя все нормально?
Лайла смотрела на струйку дыма, рассеивающуюся в воздухе.
– Да, у меня всегда все нормально.
Она вернула сигару и достала из жилетного кармана серебряные часы – теплые и гладкие. Лайла сама не понимала, почему они ей так нравились. Может быть, потому, что у нее был выбор: брать их или нет. А потом ей снова пришлось выбирать: оставить ли их себе. И если первый выбор можно назвать случайным, во второй раз часы наверняка остались у нее неспроста. Возможно, именно для того, чтобы теперь сослужить ей службу. Лайла протянула часы Бэррону:
– Этого хватит на пару ночей?
Хозяин таверны взглянул на часы и сомкнул пальцы Лайлы поверх них.
– Оставь себе, – небрежно сказал он. – Я знаю, что ты исправно платишь.
Лайла спрятала часы в карман, с радостью ощутив их вес в руке, и вдруг осознала, что придется начинать с нуля. Ну, почти с нуля. У нее есть цилиндр, карта неведомых земель, несколько ножей, кремневый револьвер, горстка монет и серебряные часы.
Бэррон распахнул дверь, но, когда она уже собиралась войти, преградил ей путь:
– Никого здесь не трогай. Понятно?
Лайла холодно кивнула.
– Я ненадолго, – уверила она. – Пока дым не рассеется.
Из дверного проема донесся звон разбитого стекла, Бэррон вздохнул и шагнул внутрь, кинув напоследок:
– С возвращением.
Лайла тоже вздохнула и посмотрела вверх, но не в небо, а на окна второго этажа грязной маленькой таверны. Да, она ничуть не похожа на пиратский корабль – символ свободы и приключений.
«Пока дым не рассеется», – повторила она про себя.
Возможно, все не так уж плохо. В конце концов, она вернулась сюда не с поджатым хвостом. Просто ей надо скрыться. Она в розыске.
На столбе рядом с дверью колыхался лист бумаги – такой же, какой показывал ей констебль. На листе была фигура в широкополой шляпе и маске, а сверху надпись: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ПРИЗРАЧНЫЙ ВОР». Призрачный вор – вот какое ей дали имя. Нарисовали вора неестественно высоким и худым, в
