Ночная жажда

Пол повернулся и спустился вниз по широким ступеням. Эстебан наблюдал, как он вышел на тротуар Гоу-стрит, затем перешел на противоположную сторону и удалился прочь по O’Фаррелл.

После этого отец Родригес закрыл дверь.

* * *

Пол Мэлоуни поднял повыше воротник и съежился, стараясь с головой закутаться в пальто. Ему так нужна шляпа. Ночью сейчас очень холодно. Ветер нагнал такого плотного тумана, что иногда в пяти шагах было трудно что-либо разглядеть. Он отправился по O’Фаррелл-стрит, через район стрип-клубов, торговцев наркотиками и шлюх, центр греха и деградации. Где-то в глубине души он знал, что теперь его место здесь. Но, с другой стороны, ему хотелось кричать что есть силы, хотелось раскрыть им глаза и сказать всем этим грешникам, куда они придут и что ждет их всех, если они не вспомнят об Иисусе Христе. Если навсегда забудут про своего Бога и Спасителя.

Отец Эстебан… Сколько желчи было в его словах! В аду есть особое место? Возможно, для Эстебана или для таких людей, как он, которые претендуют на то, что проповедуют Слово Божие, хотя до конца не понимают его. Бог все равно любил Пола Мэлоуни. Бог любит всех. Когда- нибудь их пути пересекутся – и тогда Эстебан окажется в его шкуре…

Эстебан и прочие – те, кто отнял у Пола его жизнь.

Пол повернул налево и вышел на Джоунс-стрит. Куда ему теперь податься? У него была постоянная, нестерпимая потребность в человеческом контакте, которая не переставала его удивлять. Нет, ему не требовалось круто менять свою жизнь, он просто нуждался в добром слове, в задушевной беседе. Он много лет провел в церкви. Очень много лет перед бесконечным потоком людей. Даже в долгие дни раздумий его уединение было во многом спровоцировано им самим; от людей его отделяло лишь несколько комнат. Если он хотел, то всегда можно было отыскать себе собеседника.

Но последние несколько лет никто не хотел разговаривать с Полом Мэлоуни. Ему приходилось везде быть начеку: кое-кто из грешников мог пустить в ход кулаки и ноги.

Два часа ночи. На улице все еще были люди, особенно в этой части города. Правда, их немного.

Сзади раздался неясный шум, похожий на звук металлического предмета, царапающего кирпич.

Пол обернулся. Никого…

Его сердце усиленно забилось. Он готовился увидеть перед собой человека с косматой черной бородой и в зеленой кепке «Джон Дир». Сколько раз Пол уже встречал этого человека? Четыре? Может быть, пять?

Прошу тебя, Отец Небесный, не позволяй этому человеку стать родителем.

Он снова услышал тот же звук.

Пол повернулся так резко, что даже пошатнулся. Что это за странный скрежет? Металлическая труба? Или, может быть, какая-нибудь бездомная с тележкой, у которой сломано колесо? Он искал взглядом бородатого человека, но его нигде не было.

Пол закрыл лицо окоченевшими руками. Он растирал ладонями щеки, стараясь встряхнуться и прогнать страх. Как это все произошло? Он ведь не совершил ничего дурного. Он просто сильно любил, и теперь это стало его жизнью: он окунулся в свое одиночество, и теперь ему, видимо, придется жить так всегда.

– Мне нужно быть сильным, – вслух проговорил Пол. – Не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твоя…[1]

Позади него раздался странный свист, смешанный со стуком подошв по влажному асфальту.

Пол начал оборачиваться, но прежде, чем он успел что-либо рассмотреть, чьи-то сильные руки схватили его за плечи…

Доброе утро, солнечный свет

Когда солнце начало вставать, по улице Сан-Франциско медленно поползли тени – то сужаясь, то расширяясь, то причудливо скручиваясь.

Брайан сидел на выступе крыши многоквартирного дома и наблюдал за рассветом. Купальный халат, спортивные трусы, чашка кофе, ноги, болтающиеся на высоте шести этажей над тротуаром, – небольшой кусочек хорошей жизни. Он любил этот ежедневный ритуал на крыше, хотя обычно с восходом солнца его работа заканчивалась. На рассвете Брайан Клаузер чаще всего засыпал.

Ему редко приходилось работать днем. Эта привилегия досталась ему за определенные заслуги по службе. Кроме того, мало кому хотелось заниматься расследованием убийств с восьми вечера до четырех утра. Однако сейчас его любимой ночной смене пришлось подождать: дело Абламовича затягивалось, и шеф полиции Эми Зоу вынуждена была продемонстрировать хоть какое-нибудь движение, иначе журналисты сожрали бы ее с потрохами.

Когда тело местного, притом весьма состоятельного бизнесмена находят… в трех отдельных бочонках, плескающихся в заливе Сан-Франциско, СМИ начинают требовать ответ. Зоу мастерски сортировала информацию, скармливая репортерам то, что те хотели услышать. В итоге они постепенно теряли интерес к расследованию и переключались на какую-нибудь другую тему.

У шефа всегда наготове имелся план пресс-конференции, настолько предсказуемый, что полицейские, которыми она командовала, давно разбили его на отдельные этапы:

Этап I: Собрать информацию, но не делать никаких предположений.

Этап II: Подключить к делу опытных сотрудников.

Она уже потихоньку перешла к Этапу III: Создание мультидисциплинарной целевой группы и безудержно стремилась к