Встала я ни свет ни заря. Просто открыла глаза, когда первый луч солнца осветил комнату, и поняла – спать больше не хочу. Наверное, ко мне начали возвращаться прежние рабочие привычки – ложиться поздно, вставать рано.
Недолго думая, я поднялась с постели, сходила умыться, а после, решая, чем заняться дальше, уселась на незаправленную кровать. Взгляд упал на саквояж от Виктории.
С любопытством я притянула сумку к себе и, раскрыв металлические дужки, уставилась на содержимое.
Внутри меня ожидало круглое зеркало на длинной ручке, несколько макияжных кисточек и целый набор косметики: крема, румяна, тени, помады.
Виктория явно переборщила, собирая мне все это богатство, но тем не менее поступила по-женски мудро. В моем нынешнем состоянии такая вещь, как маскирующий синяки крем, казалась едва ли не необходимостью, которая важнее воздуха. Однако привлекло меня в сумке другое – вытянутая бумажная коробка.
Моя рука замерла над ней, слегка дрогнув пальцами. Этой вещью я не пользовалась больше трех лет за ненадобностью.
Женские салфетки.
Все девочки Квартала кроме обязательного приема противозачаточных раз в месяц пили особое зелье. То самое, которое позволяло нам работать каждый день в году, не распугивая клиентов неприятными красными выделениями.
Я тоже пила. Не столько за надобностью, сколько для удобства. Городские барышни сим зельем тоже периодически пользовались, однако это считалось едва ли не дурным тоном. Да и некоторые побочные действия имелись. Например, упустив момент и не выпив зелье вовремя, шансы забеременеть отчего-то увеличивались. Наверное, именно поэтому девушки в Квартале иногда все же оказывались пузатыми, а узнавали об этом далеко не сразу. Пресловутых месячных они не ждали и их отсутствие задержкой не считали.
И вот я вертела упаковку женских салфеток и понимала, что мне придется заново учиться ими пользоваться. Ведь жизнь вольной женщины предполагала, что я не стану пичкать себя непозволительными снадобьями дальше.
Своего цикла я тоже не знала, поэтому пообещала начать относиться к своему организму более внимательно и постараться не упустить начала ежемесячных женских дней.
А вот в зеркало я взглянула с опаской. После прошлого ночного сеанса лицезрения своего изувеченного лица пугаться в очередной раз мне не хотелось, но, собрав волю в кулак, я посмотрела на себя в тяжелое стекло.
На этот раз все было не столь ужасно – отеки уменьшились, их цвет светлел, местами уже становясь желтым вместо фиолетового, а разбитые губы уже заживали.
Взвесив все за и против, я притянула к себе тонирующий крем и с особым усердием замазала синяки. Смотреть на себя стало в разы приятнее. Отеки это не уменьшило, зато придало мордашке хоть какое-то подобие здорового вида. Если мое восстановление пойдет такими же темпами, то через несколько дней я почти полностью поправлюсь и, быть может, даже сумею выполнить желание Агнии – покинуть дом Аластара и поискать временное жилье в Столице.
Злоупотреблять гостеприимством Фокса я не собиралась. С сегодняшнего дня я решила взять четкую установку на поддержание с ним исключительно деловых отношений. Никаких держаний за ручку, поглаживаний и лечебного намазывания мазью. Только чертежи, цифры и будущий самолет.
После завтрака, который мне принесла Агния, я приняла решение, что первым шагом к моей отчужденности станет ограничение личного пространства. Аластар зачастил приходить ко мне по рабочим поводам, а после присаживаться рядом.
– Предлагаю перенести доски с чертежами в другую комнату, – твердо высказала я ему в глаза, когда Фокс явился, чтобы начать проверку расчетов. – Я уже чувствую себя гораздо лучше, мне не обязательно лежать все время в постели. В гостиной, например, гораздо больше места и удобные письменные столы.
Аластар мою идею одобрил, и вскоре рабочий процесс переехал в кабинет на первом этаже.
Это было просторное помещение с рядом книжных полок по периметру, огромным столом с резными ножками и удивительно теплым ковром, в котором тут же утонули мои ноги в домашних туфлях.
– Кабинет моего отца, – пояснил Аластар. – С момента его смерти здесь почти ничего не изменилось, разве что напитки в баре стали иными.
Он кивком указал на огромный глобус на ножках, северное полушарие которого было откинуто вбок. Внутри земного шара красовалось с десяток бутылок.
Впрочем, я сюда не за алкоголем пришла.
– Приступим, – сухо бросила я и, не дожидаясь ответных реплик хозяина усадьбы, уселась за проверку расчетов своего изобретения.
Работали молча, только скрип карандашей по бумаге разбавлял тишину. Временами я ощущала на себе мужской взгляд, поднимала глаза и видела, как Аластар поспешно отворачивается. Я тоже отворачивалась и хмурилась, повторяя про себя как заклинание:
«Дистанция, Торани! Держи дистанцию!»
Обед в кабинет подала Агния, она выглядела довольной, особенно когда оценила гробовую тишину, царящую в кабинете, и хмурое лицо Аластара. Как женщина опытная, она чутко уловила флюиды, витающие вокруг. Зато я впервые заработала от нее довольный взгляд.
