Бристолей приперли к стенке, им ничего не оставалось, кроме как согласиться на условия Аластара.
И вскоре в присутствии обеих сторон судья Райт размашисто начеркала на помолвочном договоре «Расторгнуто» и составила отдельный протокол в двух экземплярах, который заставила подписать и Аластара, и Кристалл.
– Объявляю вас чужими людьми, – с плохо скрываемой ехидцей радостью провозгласила она. – Можете забыть друг о друге навсегда!
Но огонь злости, сверкнувший в глазах бывшей невесты, явственно заявил: Кристалл этого унижения не забудет. Никогда.
– Надеешься занять мое место, шлюха? – прошипела она мне. – По глазам вижу, надеешься. Иначе зачем ты здесь?
Не дрогнув даже мускулом, я стойко снесла это оскорбление. Тем более мне было чем ответить.
– Ну что вы, мисс Бристоль. Я всего лишь случайный свидетель в этом деле, – елейно проворковала я. – Всего лишь та, кто видел, как вы передавали некие документы своему любовнику.
Девушка побледнела. На этот раз она действительно испугалась, не чета той притворной симуляции боли.
– Я ничего не передавала, – мгновенно взяла она эмоции под контроль.
– И все же я настаиваю, – продолжила давить я. – Парк у церкви, дальняя полуразрушенная беседка и вы, спешащая и оглядывающаяся по сторонам. С чем вы шли тогда?
Кристалл взволнованно хапнула воздух, будто рыба, выброшенная на сушу.
– Как вы смеете обвинять мою дочь в воровстве?! – взвился мэр Бристоль, подскакивая ближе и заводя дочь за спину. – Ваши слова чушь, если не подкреплены доказательствами!
Я прикусила язык и перевела вопросительный взгляд на Аластара.
Кроме моих слов, у нас действительно ничего не было, а Кристалл явно собиралась отпираться до последнего.
– Советую сознаться сейчас, – пришел на помощь Фокс. – Я ведь найду, что было похищено или подменено, и тогда ваша дочь не отделается милой беседой и моим укоризненным взглядом.
– Вы угрожаете? – полыхнул гневом мэр.
– Предупреждаю, – ровно ответил хозяин дома. – Итак, леди Кристалл, вы вспомнили, что передали в той папке?
Взгляды присутствующих устремились к блондинке с ангельским личиком, у которой вот-вот грозили прорезаться адские рожки.
– Вспомнила, – явно собравшись, заявила она. – Это не ваши документы, Аластар, а всего лишь мои фотографии в знак нежных чувств к святому отцу, чтобы он не скучал одинокими зимними вечерами в келье.
Я не удержалась и фыркнула, не верилось мне в подобное объяснение. Притянуто за уши. Тем более что пастор крайне пренебрежительно поступил с подобным знаком внимания – выкинул его в снег!
И в то же время, если Кристалл не хочет сознаваться по-хорошему, она просто вынуждает Фокса найти правду самому, а это грозило ей более плачевными последствиями.
– Что ж… – Напряженное выражение на лице Аластара немного разгладилось, хотя эта реакция показалась мне притворной. Фокс не поверил ни одному ее слову. – Если все именно так, тогда, мисс Бристоль, вам нечего опасаться.
Леди гордо вздернула голову и показательно отвернулась.
– Не смею больше никого задерживать. – Магнат намекнул заносчивой семейке, что пора бы им покинуть его гостеприимный дом. – Или желаете остаться на чай?
Не желали.
Оскорбленных Бристолей словно ветром унесло – вначале из кабинета, а затем и с территории усадьбы.
Аластар даже вызвался проводить их, а заодно и следователей, для чего вышел из кабинета, оставив меня и Викторию наедине.
– Как-то слишком легко, – с сомнением прошептала я, обращаясь скорее к себе, нежели к кому-то другому.
Виктория услышала мои «мысли вслух», но этого мнения не разделила.
– Я бы не назвала это легкой победой, – так же тихо ответила она. – Слишком много грязи всплыло во время расследования, а подобное всегда имеет последствия.
– Думаете, они станут мстить вам или Аластару?
Судья усмехнулась.
Она опять непринужденно стояла у книжных полок, опираясь на стеллажи, и лукаво смотрела на меня сверху вниз. В глазах мерцали странные огоньки.
– Мы с ним слишком большие фигуры на этой шахматной доске. Я опасаюсь за тебя, девочка. В этой игре ты, увы, маленькая пешка.
Она произнесла эти слова так удивительно трепетно, что я даже не восприняла их за оскорбление. Да и не на что мне было обижаться. Иллюзий я не питала.
Кроме как разменной фигурой, в этой партии мне некем быть. Оставалось лишь радоваться, что Торани Фелз вообще пустили на поле и позволили
