– Неужели Хедрик держал тебя в таком неведении? – Он подался ей навстречу: – «Гибернити» – это не тюрьма, Алекса. Это научно-исследовательский центр. То, что там происходит, может поставить крест на всех нас. На каждом из нас. Как ты можешь быть настолько слепа?
Алекса застыла, не в силах пошевелиться. Грейди показалось, что с ней случился припадок. Он помахал рукой перед ее лицом, но не дождался реакции.
Грейди задыхался от ярости и страха, но понял: следы пыток на его теле поколебали все представления Алексы. Он знал, каково бывает, когда рушится картина мира, и его ненависть к этой женщине несколько смягчилась. После секундного колебания Грейди оправил толстовку и надел светодиодные гогглы. Скользнув мимо стоявших неподалеку обеспокоенных мужчин, он с опаской оглянулся на Алексу. Поразительно, но та за ним не последовала.
Глава 19. Безнадежная ситуация
Грэм Хедрик стоял в своем просторном кабинете с видеостеной. Сейчас с нее смотрело стареющее лицо директора национальной разведки США Кай Монахан. Изображение оказалось куда менее четким, чем он привык, но, возможно, учитывая знаки, оставленные на лице женшины возрастом, это было не так уж плохо.
Директор хладнокровно покачала головой:
– Мистер Хедрик, вы должны понять, что с точки зрения правительства США сложившаяся ситуация неприемлема.
Грэм развел руками:
– Но, госпожа директор, БТК – часть правительства США.
– Часть, возникшая во время кризиса…
– Кризис есть всегда.
– …и на правовой основе, которую я считаю сомнительной. К тому же, по любым стандартам, вы давным-давно превысили свои полномочия.
– По отношению к кому?
– По отношению к создавшему вас агентству и директору национальной разведки.
– И что теперь? Вы хотите, чтобы мы пожертвовали собой и признали, будто в чем-то виноваты, только потому, что вы до неприличия от нас отстали?
– Вы отказываетесь подчиняться законодательству США. Отказываетесь подчиняться легитимной государственной власти. Вы в одностороннем порядке осуществляете за рубежом акции, нарушающие подписанные нашей страной договоры и права человека.
Он махнул на нее рукой:
– Вот только не начинайте про закон и права человека. Никто из нас не следует законам. Или мне огласить длинный список скрытых от мира преступлений? Таковы правила игры. Если бы закон хоть что-то значил, нам
Монахан холодно взирала на него.
Хедрик попытался скрыть свое полнейшее презрение. Он знал, что эту даму через пару-тройку лет сменит кто-то другой – так уж работает демократия. Демократии не хватает последовательности. Он переживет этих, нынешних. Так происходит всегда.
– Единственная причина, по которой я согласился на этот разговор, заключается в том, что я хотел бы избежать ненужной враждебности, госпожа директор. Вы пытаетесь закабалить нас с тех самых пор, как узнали о Бюро – то есть, выходит, уже четыре месяца? А вы знаете, сколько мы уже существуем?
– Как мне известно…
– Мы можем помочь друг другу, вы и я.
– Я прекрасно осведомлена о ваших взаимоотношениях с другими разведывательными структурами.
– Имейте в виду, что обычно я не заключаю договоренностей с их руководителями. Руководство приходит и уходит, а вот среднее звено обычно никуда не девается – и оно во многих отношениях куда полезнее.
– На что вы намекаете?
– На то, что вам придется уйти. Не спешите полагаться на людей, которые вас окружают. Некоторых из них раздражает, что руководящий пост при помощи одного только профессионализма не занять. Нет, вместо этого приходится полагаться на сменяющихся управленцев – которые, в свою очередь, избираются изменчивой публикой. Публикой, которая ничего не знает.
Директор пристально смотрела на него.
– Мистер Хедрик, наши разведывательные и оборонные структуры в совокупности куда сильнее вашей маленькой организации – хотя она, может быть, и обогнала нас технологически.
– Неужели?
– Вы должны вернуться под наше руководство.
– Зачем мне подчиняться нижестоящим организациям?
