Слепень

Хотя Червленый и погиб, но, видимо, перед смертью успел все-таки дать распоряжение своим, так что нахаловские бандюганы их больше не трогали. Опасность подкрадывалась совсем с другой стороны. Недавно появившийся в N-ске новый уполномоченный НКГБ, капитан госбезопасности Кривцов, каким- то нюхом учуял в них не наших людей и уже месяц всячески донимал. Каждую неделю Юрия срывали с занятий в артиллерийском училище, в которое был преобразован его техникум, и часами мариновали на допросах, которые пока что назывались «собеседованиями». Вопросы капитан задавал все одни и те же и, разумеется, получал всякий раз одинаковые ответы – «легенда», сочиненная для Юрия Н. Н. Николаевым, была безукоризненной, и Юрий, ни разу не сбившись, повторял ее, как попугай. Капитан кивал, почему-то не удовлетворенный, и всякий раз все больше хмурился. Не минула чаша сия и Катю, и Полину, и Викентия. «Собеседования» с ними давали тот же результат, но капитан Кривцов все никак не мог угомониться.

* * *

В этот февральский день Юрий опять сидел в его кабинете и, наверно, в десятый раз выслушивал одни и те же вопросы:

– Итак, вы, гражданин Варфоломеев (такова, по «легенде», сейчас была его фамилия), утверждаете, что обучались математике в ярославском пединституте?

– А вы в этом почему-то сомневаетесь?

Ни малейшего беспокойства, что его разоблачат, не было; он, Юрий, знал, что Н. Н. Николаев ничего не делал на авось и наверняка где-то в архиве того пединститута лежит личное дело некоего гражданина Варфоломеева с его, Юрия, фотографией двадцатилетней давности.

– Вопросы здесь задаю я! – гаркнул на него капитан. – Стало быть, утверждаете? А вот наш источник сообщает, что в ту пору не видел вас там. – По его лицу было видно, что просто по привычке «берет на пушку».

Юрий сказал устало:

– Пошлите к черту ваш источник, пургу он вам гонит.

– «Пургу гонит»… И где это вы, интеллигентный вроде бы человек, словечек таких набрались? В лагере сидели?

– Нет, не сидел. Просто давно уже в этой стране живу.

– Вы на что это намекаете, Варфоломеев?! – раскипятился капитан. – На то, что наша страна и лагерь – это одно и то же?!

– Ты сказал… – отозвался Юрий.

– Па-а-прошу не «тыкать»!

– Да нет, это цитата. Из Евангелия.

– В Боженьку веруете? – сразу ухватился тот. – Не из баптистов? Это они вам Евангелие давали?

– Да нет, помню по урокам Закона Божьего. Я же в гимназии учился еще эвон когда.

– В гимназии, говорите? – перешел капитан на новую колею. – И в какой?

– В ярославской, в первой.

– А вот другой наш источник сообщает…

Это могло продолжаться без конца. Юрий с грустью посмотрел в окно. Уже вечерело, голова у него клонилась на грудь от усталости. Неужто снова промаринует, как в прошлый раз, до глубокой ночи?..

Однако в этот самый момент кто-то весьма по-хозяйски распахнул дверь. Юрий вскинул голову и увидел не кого иного, как генерала Н. Н. Николаева.

– Почему без стука? – не вставая, весьма грубо спросил капитан Кривцов. – И вообще – кто такой? – Люди из его ведомства не робели перед генералами, скорее наоборот, те робели и заискивали перед ними.

Вот когда он подскочил – это когда генерал показал ему красную корочку с тремя золотистыми буквами: ГРУ. Перед этим ведомством, как известно, даже всесильный нарком Меркулов не больно распоясывался. Да что там! Сам генеральный комиссар государственной безопасности Лаврентий Павлович Берия относился с должным уважением.

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор! – гаркнул Кривцов, вытянувшись и отдавая честь.

Не тратясь на приветствия, генерал Николаев сказал негромко, но властно:

– Гражданин Варфоломеев сейчас поедет со мной.

– Так точно, товарищ генерал-майор!..

Когда на генеральском ЗИСе приехали домой и уселись пить чай, генерал Николаев, до этого всю дорогу молчавший, спросил:

– Ну как там, Тайный Суд все еще действует?

Все четверо, не вдаваясь в объяснения, молча покачали головами. С началом войны даже Полина с Викентием, не говоря уж о Юрии и Кате, охладели к Тайному Суду, вся эта деятельность как-то сразу вдруг показалась им всем детской забавой по сравнению с громыхавшей войной, до которой их всех, увы, пока что не допускали.

– Вижу, забыли про него совсем, – вздохнул генерал. – Что ж, понимаю… – И неожиданно добавил: – Однако обстоятельства сложились так, что придется вам о нем вспомнить.