дерябнули, о жизни поплакались… Настоящая-то Моника Броневска еще в тридцать девятом дунула в СССР, думала, там будет лучше, чем под немцем… В общем, генерал Николаев нашел ее где-то в наших лагерях, дал нам хорошенько пообщаться, так что я все ее секреты знаю, и про нее саму, и про подружек ее варшавских. Кстати, мы с этой Моникой здорово похожи, а за такое время она, Моника, сильно измениться могла. Да и на всех
«Пан храбиа»[48] вынужден был признать, что, несмотря на столь сжатый срок, генералу Николаеву удалось подготовить все наилучшим образом. Дальше Полина поведала еще кое-какую информацию, которую Николаев неведомыми путями добыл уже после заброски Кати и Юрия.
Итак, Слепня перевели из Витебска в Варшаву, чтобы он и в здешней школе абвера наладил свой страшный инкубатор по выведению «невидимок». Детишки для этих целей уже набраны, однако сам Слепень еще не начал работу с ними, так как получил некое временное задание, тоже особой важности, которое должен выполнить тут, в Варшаве; о сути же этого задания генералу Николаеву ничего не было известно.
И еще одно. Тот «источник», который предлагал сдать всех выпускников разведшколы абвера, копии необходимых документов уже сделал, однако внезапно был переведен в штаб группы армий «Юг», где добыл информацию несравнимо большей важности, уже стратегического значения, о передислокации войск в связи с готовящейся летней кампанией, и готов ее также передать. В Варшаву он все-таки прибудет, но пока в точности неизвестно, когда именно, так что в ожидании его придется пробыть здесь в течение неопределенного времени. Связь прежняя: тот же ресторан, тот же журнал «The Nature» и тот же пароль. Все это Полина, выучив, видимо, наизусть, выпалила одним духом – память у нее была все-таки отменная!
Все было понятно, кроме одного: как вычислить Слепня? Нет, даже не столько это, сколько не допустить, чтобы, наоборот, Слепень вычислил их. Варшава, конечно, город большой, но они с Катей были здесь персонами куда более приметными, чем Слепень, наверняка живущий под другим именем: как-никак граф и британская леди, про них уже, наверно, по всей Варшаве прошел слушок.
– Ты Слепня узнаешь, если увидишь? – спросил Васильцев Полину.
– Не знаю… Не уверена… Я же говорила: вблизи я его – только по ночам…
– Да, да… Ну а он тебя узнает?
– Трудно сказать. Вообще-то я сейчас сама себя едва узнаю в зеркале.
«Эх, – подумал Юрий, – сюда бы сейчас Афанасия! Уж он-то вмиг бы просек этого Слепня, просто по шевелению мыслей… Несбыточные мечты…»
Вдруг Полина, смотревшая сейчас через его плечо, прыснула со смеху.
– Та чого мене шукати? Ось він я, тут, – услышал Юрий позади себя знакомый бас.
Спрашивать, как Афанасий материализовался здесь, было бессмысленно. Ясное дело: «просочився». И надо надеяться, «просочився», никем не замеченный, а то любовь вчетвером, да еще с таким чудищем, это даже для морального разложенца графа был бы уж вовсе перебор.
Как всегда при виде Афанасия, Катя не смогла сдержать смех.
Да, видок у него был тот еще! Правда, на сей раз он изменил своему обычному облачению, состоявшему из больничного халата, подштанников и ватного треуха. Сейчас он был одет в какое-то пальто, из которого местами торчала клочьями вата, обшарпанные брюки и помятый картуз, но сидело все это на нем так нелепо, что, пожалуй, лучше бы уж он – в тех своих подштанниках.
– Ты знала? – спросил Юрий Полину.
Сквозь смех она помотала головой:
– Нет, дядя Юрочка, не знала… Но догадывалась. Николай Николаевич говорил, что будет еще один сюрприз. Сказал: чтобы вам тут скучно не было. Ну, я сразу и подумала про этот сюрприз.
– Який ще сюрприз? – пробурчал Афанасий. – Гвардии рядовий у видставци[49] Хведорук прибув для выполнения завдання Родины! – и взял под козырек своего картуза.
Юрий прищурился:
– А ты хоть знаешь, в чем оно состоит, «завданне» твое?
– Так точно, товариш резидент! – все еще держа «под козырек», отрапортовал Афанасий. – Як сказав товариш енерал-майор, моє завдання – учути якогось Гедзя.[50] И чую – десь він, близько.
– А по-польски ты понимаешь?
– Як не розуміти? Велика справа!.. А що?
– А то. За обнищавшего польского пана ты вполне сойдешь; вот и будешь бродить по городу, Слепня искать.
От этого задания, однако, Афанасий отказался наотрез, объяснив это тем, что-де «немає мочи» рожи фашистские «бачити», сразу начинает тошнить, так что некрасиво может получиться. Юрий знал истинную причину его отказа: несмотря на свои внушительные габариты, был Афанасий по природе своей изрядно трусоват, и однажды, было дело, даже дезертировал в самую опасную минуту.[51]
Что ж, нельзя от человека требовать больше того, на что он способен. Юрий махнул рукой:
