сам продолжал шлятся и приползать под утро, издавая женские ароматы стойких французских духов.
А когда он узнал, что она собралась ехать в Москву за товаром, он вообще озверел. Сергей ей устроил такую дикую сцену. Он хватал ее вещи, смотрел, что она с собой берет, в чем поедет и вообще просто издевался над нею. Он грозился, что вылетит следом за Катей на самолете и будет контролировать каждый ее шаг. Он хвастался, что у него в Москве есть свои кореша, которые сообщат ему, чем она там занимается. Катя с таким трудом уговорила его, что нужно расширять бизнес, что она не часто будет ездить в Москву. Но его ничего не могло успокоить. Успокоился он только после того, как она пообещала выделить ему некую сумму от полученного кредита, и только тогда он ее отпустил.
Во сне в автобусе Катя то и дело ворочалась и стонала. Ей снился сон, что она рабыня где - то на Востоке и везет неподъемную тачку. Катя, запряженная в нее вместо лошади, тянет эту повозку, а на ней сидит Сергей в костюме и галстуке и трое ее маленьких детей: Настя, Даша и Полина.
«Ради детей я должна выдержать эту жизнь, — говорила Катя во сне, — ради детей. Я хочу, чтобы у них все было хорошо».
— Просыпайся, красавица, — толкнула ее соседка по автобусу. — Я все смотрю на тебя и вижу, что ты первый раз за товаром едешь? Но ты же, по – моему, с нашего рынка? Я тебя там видела, — сказала Валентина Матвеевна.
— Да, с вашего, только я впервые за товаром еду.
— А в аренду ты, по - моему, у жены нашего бывшего мэра магазин взяла, да?
— Да, — ответила Катя и заулыбалась.
— Вот эта мэрша, Машка Тулина, такая барыня говорят. Он ее сделал редакторшей какой - то газеты, а она такая белоручка. А противная какая, ужас, — продолжала знакомство Валентина Матвеевна. — Вот с наше бы поработала?! Тогда бы поняла, что такое торговля!
Валентина Матвеевна имела вид большого начальника из районной администрации. Но как выяснилось позже, она начальником раньше и была. И работала у бывшего мэра, жену которого она ругала в администрации. Отсюда такая «любовь» к его семье.
Катя улыбнулась, услышав «глас народа» и подумала, — вот истину папа сказал: «Все любят разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным».Так хочется тоже побыть белоручкой и ничего не делать. И как хорошо, что меня обсуждать некому. Я человек маленький подневольный. Может быть, эта мэрша вовсе и не плохой человек, но зависть людская заставляет ненавидеть друг друга, злится на удачи близких и радоваться поражениям знакомых. И почему люди в Михайловске такие озлобленные на жизнь? Мне кажется, я нигде больше злей людей не видела. Ну ничего я буду другой, я буду доброй, я всем буду улыбаться. Ведь грубость такая заразная штука. Попробую ею не заразиться. Почему люди такие двуличные: в глаза улыбаются, а за глаза кроют друг друга почем свет стоит. Неужели им от этого легче? Отчего это происходит? Кажется, все люди вокруг сыты, одеты, не очень сильно болеют. Но сами себя этой злостью разрушают. Для чего? Неужели их всех так часто обманывали, что они никому не верят. Неужели их часто бросали, что они становятся ревнивыми. Неужели их часто обижали, почему люди становятся злыми. Ведь не рождается ребенок сразу злым? Он такой милый, беззащитный, такой ласковый. А потом когда проходит вот та самая грань, — между добром и злом? Ну ничего я попробую изменить мир вокруг себя. У меня будет самый красивый магазин, и я буду самым добрым продавцом. Начну с себя. Попробую разгадать себя сама!
Магазин и впрямь выглядел прилично. Катя всю ночь развешивала сумки в аккуратные ряды. Торгового оборудования не было, поэтому натянув железную сетку и прикрутив ее саморезами к стене, она сидела и делала крючки из проволоки . Сумки были развешаны по цветам до самого потолка. Магазин казался профессиональным по европейским стандартам. Только одна боковая стена занимала сумки. А перед нею Катя поставила столы-витрины, на которых разложила кошельки, ремни и украшения. И сделала себе ресепшен.
Основное торговое оборудование в магазине осталось от бывших хозяев, Катя его выкупила и развешивала на нем платья по размерам, начиная от тридцать восьмого до шестидесятого. Красотки ведь тоже разными бывают: и толстенькие, и худенькие, и высокие, и маленькие. В углу была дверь в подсобку. Там тоже было уютно, — стояли диванчик и столик для обеденного перерыва.
— Завтра должны привезти рекламную вывеску, — сказала Лера, забегая в магазин. — И можно уже начинать работать. Классная у тебя получилась
