Амиран осмотрел руку, увидел глубокую рану, накинул на себя коврик, рванул к машине за аптечкой. Когда он обрабатывал Кате рану, он так нежно прикасался к ее руке, заливал рану медицинским клеем БФ, дул на нее, как это делают маленькому ребенку. Амиран с такой любовью смотрел на Катю и старался все делать аккуратно, что Маша невольно заулыбалась, глядя на него.
Лера ходила взад и вперед перепуганная видением на небе. Она рассказывала, не переставая, Амирану про «Распятие».
—Ты знаешь, Иисус был такой живой. Я видела, что Он возмущенно махал головой. Затем склонился к Кресту, как будто бы плакал, — постоянно повторяла Лера, одну и ту же фразу, как заезженную пластинку.
Катя молчала. Перед глазами до сих пор стоял образ Спасителя. Она знала точно, что завтра пойдет в Церковь, исповедуется и причаститься. «Это мне, наверное, знак за мои грехи, — думала Катя. — Как я могла влюбиться в жениха подруги, зачем мне все это?».
Катя поняла, что она пропала. Ей были так приятны прикосновения этого мужчины. У нее внутри все переворачивалось. Она не могла насмотреться на него. И жалела лишь об одном, что этот град не разорвал ее полностью на маленькие кусочки, чтобы Амиран мог докоснуться до каждого из них и дуть на них, чтобы ей не было больно. Ей было очень страшно, потому что с этим чувством она столкнулась впервые. Только сейчас, родив троих детей и будучи много лет замужем, она поняла, что никогда не любила своего мужа Сергея. Она только сейчас узнала, что такое настоящая любовь. И сразу испугалась своих мыслей, потому что этот огненный крест о многом ей говорил, что нужно подавить эту любовь в самом ее зародыше, иначе она наделает очень много глупостей. Она видела, что Амиран тоже неравнодушен к ней. «Но как же Лера? Она ведь самая близкая моя подруга. Она бы никогда так не поступила, как я. У нее бы и мысли не возникло, что можно влюбиться в жениха подруги. Все-таки какая я сволочь», — думала Катя и злилась на себя и на Амирана тоже.
На следующий день весь город выглядел как после бомбежки. Зияли дыры в крышах домов, все окна были без стекол, везде валялись дохлые птицы, урожай был уничтожен, как будто покосило все одной большой косой. Все в огороде перемололо одной огромной мясорубкой. Помидоры, огурцы, тыква, кабачки, превратились в земляной пережеванный фарш.
Деревья, вырванные с корнем, повисли на проводах. Света в городе не было. Глухая тишина страха нависла над городом. Не слышно ни единого звука. Только изредка звук мотора проезжающей искореженной машины заставлял вздрогнуть. Лица у людей были застывшими от шока. Было такое ощущение, что они увидели последний день земной жизни. Михайловск умер вместе со всеми ведьмами этого городка.
Почему-то мужчины болезненней переживали этот град, чем женщины. У них на лицах был один и тот же вопрос: «Что теперь делать?». Предприимчивые стеклорезы быстро нашли ответ на этот вопрос. Они увеличили стоимость стекла в четыре раза. Кровельное железо подорожало точно так же. Весь город был разбит невидимым врагом вдребезги. Стекла валялись возле домов, фрагменты шиферных крыш были разбросаны повсюду. Мусорные машины не успевали делать объезд по заданному маршруту. Не хватало техники. Везде слышался поющий вой бензопилы, которая активно распиливала упавшие деревья.
Амиран рано утром зашел к Кате и быстро стал измерять окна. Катя собиралась на работу, увидела его с рулеткой, недовольно взглянула на него.
— Ничего не нужно делать. Я все сделаю сама.
— Конечно, вы же у нас и мужик и баба, — зло ответил ей Амиран.
— А вот грубить я вам не позволю. Лучше уходите, я не хочу, чтобы Лера заподозрила вас в излишней опеки надо мной.
— Что вы заладили, Лера, Лера. Я о ваших детях думаю, прежде всего, и мало думаю о вас.
Катя посмотрела на Амирана, вздохнула, открыла калитку перед ним и стояла, ждала, когда он соизволит выйти.
Амиран увидел, что Катя стоит с таким суровым лицом, что лучше действительно уйти и не злить ее. Он подошел, сунул ей блокнот с размерами окон в
