«Близко», – раздалось у него в голове так отчетливо, что Ким инстинктивно обернулся. Индра стоял у него за спиной.
– Вот, значит, как, – негромко сказал он, – А мы вроде как два передатчика. Или… как три?
– Ерик пока вряд ли, – помедлив, отозвался Ким. – Ты как узнал про трех?
Ино слегка улыбнулся:
– Как гладко все прошло с Лексусом – ну это еще ладно, но тот голос на Открытой земле… Я слышал, ты слышал, кого еще мы могли слышать, если не его?
– А тут ты откуда взялся?
– Я много думал после нашего выезда. И этот праздник посреди полярной ночи мне показался достаточно странным. Решил прийти посмотреть, – Ино окинул взглядом толпу, которая опять разразилась аплодисментами. – Когда?
– Не знаю. Уже скоро.
– Какие у тебя планы?
– В смысле? – Ким посмотрел на него. Индра пожал плечами:
– Ты же не сможешь спокойно смотреть, как творится несправедливость?
– А ты?
– О, я могу, – ровно отозвался Ино, отворачиваясь в сторону, – Несправедливость – это норма жизни. Нет, ну кто же это догадался отправить за ним каких-то жалких анализаторов?
Ким обернулся и увидел, как двое ведут сквозь толпу Ерика: тот выглядел до крайности недовольным, поминутно останавливаясь и, судя по движению губ, выражаясь далеко не печатно. Не будь у дикаря половина костей переломана, подумал Ким с нежностью, никто в своем уме не послал бы за ним всего двоих.
– Больше было некого отправлять, – отозвался он, поднимая руки, чтобы дикарь их заметил. – Силовиков здесь нет. Думаю, Поляков не знает: на месте Эдо я бы решил, что вернее будет оставить его вместе с его честью снаружи. Есть у силовиков, знаешь, такое понятие.
Ерик заметил их, радостно замахал в ответ и, нетерпеливо отпихнув сопровождающих, поспешил к ним.
Слова Кима, похоже, произвели на Индру эффект, но какой-то не такой:
– Полякова здесь нет? – Тон у Ино был странный, и Ким вдруг понял, о ком он на самом деле спрашивает. Индра механически тер виски, потом уставился на носки собственных ботинок, а затем резко вскинул голову: – Я ухожу. Прощай.
– Опоздал, приятель, – Ерик подскочил к ним и хлопнул Кима по плечу. – Там один тоже хотел, а шиш – двери закрыли. По ходу, меня одного дожидались. Что за дела, кстати?
У Индры сделалось такое выражение лица, что на секунду Ким даже испугался.
– Черт! – Ино резко повернулся на каблуках, словно искал, по чему бы садануть кулаком, но быстро овладел собой:
– Так, ладно, какие идеи, Каверин? Давай, начинаем. Прикроем им лавочку.
Словно в ответ на эти слова музыка заиграла громче: наверху, на балконе, что-то происходило. Раздался голос Эдо – значит, торжественная часть подходит к концу. Каким-то шестым чувством Ким угадал: сейчас. После этой речи.
Время раздумий вышло.
У него мелькнула шальная мысль пробраться туда – втроем навалиться на консула, заставить его все отменить. Нет, не получится: ни за что у него не получится убедить в чем-то Эдо – кого угодно, весь Город, только не его…
И вдруг Ким понял, что ему делать. Он повернулся к друзьям:
– Так себе веселье без Лексуса, да? – Ерик в ответ наморщил лоб. – Нужно поработать с публикой.
В глазах Индры что-то промелькнуло: кажется, он понял.
– Что делать нам?
Сенна сказал…
– Побудьте моими глазами. Мне нужно как можно больше глаз.
Времени объяснить лучше не было, но это странным образом было и не нужно: Ким почувствовал, что друзья все сделают. Они шагнули вперед, остановились прямо под краем балкона – кажется, все, кто был в секторе, оказались напротив. А наверху у Эдо был микрофон, и перекричать его не было никакой возможности.
Нет, публичные выступления – это не для него: всю жизнь он их боялся.
На секунду закрыв глаза, Ким настроился сперва на Индру, затем на Ерика. Не видя их, поймал одного справа, другого – слева. Открыл глаза.
Почти полный угол обзора. Море глаз. Сотни волн.
Он стал всевидящим.
Никто не замечал их. Но постепенно головы начали опускаться. Люди растерянно поворачивались друг к другу, потом начинали искать что-то взглядом и
