– Еще бы, вместо живого товара кляксу с крыши предоставить!
– Да дался тебе этот живой товар! – Даже находясь в прохладной воде, Диймар побагровел, шрамы почти посинели, и на виске что-то запульсировало. – Тебе! Ничего!! Не грозит!!! Это вообще…
– Я не понял, что за купашечки? От угла-входа к центру зала шел Митька. В руках он нес что-то вроде накрытого крышкой подноса, подмышкой сжимал книгу.
– Обычная практика. Диймар же вчера сказал, что, когда я мокрая и захлебывающаяся, со мной проще общаться, – вылепила Карина, прежде чем успела прикусить язык.
Митька еще раз оглядел открывшуюся перед ним картину акварелью. Поставил поднос на стол, умудрившись не сбить фигурки. Книгу положил на диван. Шасть с шипением отодвинулась. Какая умная тваренция! Не полезла в воду – вчерашнее купание не прошло даром для жизненного опыта и скорости соображения. В отличие от хозяйки.
– О, Символик! – заинтересованно отметил Митька. – Цветные побеждают, знак тишины практически готов. Поэтому, я думаю, никто не обидится…
Он подхватил две свободные фигурки с края стола и разместил их в композиции. Знак, сияя зеленым, взметнулся над столом. Это здорово напоминало сцену из четвертого Гарри Поттера, когда над спортивным полем взлетел череп со змеей.
– А главное, – бросил Митька Диймару, – ори теперь, сколько влезет. Он поправил пояс. Подошел к краю бассейна. Что-то нехорошее сконцентрировалось в светлом воздухе Лунного зала.
Митька… нет, Гедеминас Закараус просто встал над кромкой воды, скрестив руки на груди.
И вдруг руки его начали раздуваться, обрастая буграми мышц и веревками сухожилий. Белая шерсть в момент покрыла загорелую кожу. Митька на глазах раздался в плечах, лицо вытянулось, становясь мордой. Еще чуть-чуть, и на месте парня окажется громадный белый волк.
Но этого не произошло. Митька мастерски остановил процесс на середине или чуть ближе к стадии «человек», чем к стадии «волк».
В глазах Диймара засветилось понимание пополам с диким ужасом. Он с бульканием проглотил визг и, наскоро вдохнув, попытался нырнуть.
Фиг-то там!
Монстр, почти не нагибаясь, когтями подцепил мальчишку за шиворот. Затрещала ткань рубахи. К Диймару вернулся голос, и он заорал от страха. Оборотень пресек ор, небрежным движением швырнув его через половину зала, прямо к одному из углов-щелей. Диймар проехался по полу, оставляя мокрый след. Митька настиг его в три прыжка. Вцепился намертво, прижимая к полу. Но голова Диймара оказалась снаружи. Неизвестно, промелькнула ли у него перед глазами вся его короткая жизнь. Но вид Второго города луны с высоты птичьего полета уж точно в мозгу навек отпечатался.
Белый полуволк что-то неразборчиво рычал, казалось, спрашивал. Мальчишка вроде даже отвечал, ломая ногти о мрамор пола, безнадежно пытаясь уцепиться хоть за что-то.
Этот ужас надо было остановить. Карина подтянулась, влезла на стеклянный борт бассейна (от человеческих пальцев в этом деле проку было больше, чем от волчьих или полуволчьих лап) и кинулась к мальчишкам.
– Ми-и-иить! – заверещала она, наваливаясь на друга сверху и отчаянно молотя кулаками, – Мить, не на-аа-адо!!!
Митька легко, даже как-то аккуратно стряхнул ее на пол. Морда его приняла чуть более человеческие очертания.
– Ну, раз так, то живи, – вполне внятно изрек он, продолжая какую-то мысль, – но если обидишь ее, тебе конец.
Если честно, он использовал очень грубый синоним слова «конец». И именно по этому лингвистическому кунштюку Карина поняла, как он разозлился. Она прижалась спиной к стене, стараясь не смотреть наружу и вниз, на ощупь нашла Митькино плечо и похлопала. Тот отодвинул ее от угла и сел рядом, превращаясь в человека. Злющего и пристыженного одновременно. Диймар откатился от выхода и умостился по другую руку от Карины. Так они и просидели несколько минут, молча переваривая последнее событие и пытаясь сообразить, как быть дальше.
– Ты, кажется, еды обещал, – сказала наконец Карина. – И почему, интересно, нас не ищут, если только и мечтали, что за у-че-бу засадить?
– Еда там. – Митька своим обычным, хоть и несколько обессиленным жестом махнул в сторону столика. – А не ищут, потому что – чего ты хочешь, – сейчас еще дико рано. Всего полседьмого.
– И так светло?
– Угу, город почти на экваторе, тут рассвет в полчетвертого. И жара такая, что нормальная жизнь в основном на закате и по ночам. Ладно, вы, Ромео и Джульетта недоделанные, как хотите, а я жрать буду. И Шасть, вон, тоже. Шепот, а ты?
– Да шел бы ты, Закараус. Буду.
На подносе оказалась такая уйма еды, что накормить можно было не только троих перенервничавших подростков, но еще и пяток-другой взрослых, тоже привыкших заедать стресс всякими вкусностями.
– Эта штука, что, четырехмерная? – Карина постучала ногтем по подносу, поедая бутерброд.
– Просто очень большая, – ответил Митька, не отставая от нее. А Диймар молча выбрал кусок копченого мяса и вгрызся в него.
– Шепот, а ты знаешь, что этот город долго был в омертвении? – спросил Митька.
– Знаю, – ответил тот, – и даже знаю, когда. И если сопоставить с тем, что нам наш безумный знакомый князь рассказывал… – он проглотил кусок
