Он еще посидел немного рядом, не зная, что еще сказать этим затравленным зверькам, которые не нуждались в его словах. Вздохнул, встал и направился прочь. Через несколько шагов что-то заставило его обернуться.
И точно: по пятам, на некотором отдалении, за ним гуськом шла вся эта компания. Впереди семенили двое тощих мальчишек, за ними девочка постарше вела за руки двух малышей. Книжник приветливо помахал им:
– О, выбрались все-таки?
Дети замерли, настороженно поглядывая в его сторону. Семинарист решил не смущать детей и продолжил путь, ощущая некоторое беспокойство, – как бы малышня, даже при небольшой качке, не скатилась за борт по мокрой палубе. Поймал себя на этой мысли, удивленно хмыкнул: что за болезненная сентиментальность? То, что они уцелели, – уже чудо, радоваться надо, а не превращаться в беспокойную няньку.
Он снова обернулся – малолетнее сопровождение не отставало. Так и дошли до решетчатого основания мостка, где Книжник остановился, уперев руки в бока, и сказал со всей строгостью, на которую был способен:
– А вот дальше со мной нельзя! Сидите здесь тихо и… – он понятия не имел, что еще полагается говорить в таких случаях в воспитательных целях. – И ведите себя хорошо!
Вернувшись на мостик, он ощущал себя уже более собранным и спокойным – будто раздал давние долги. Гул паровой машины стал ровнее, тише – то ли она вышла на некий спокойный экономичный режим, то ли что-то в ней нашаманил Тридцать Третий. Можно не сомневаться: кио вдохнет жизнь в любую, даже самую мертвую технику – примеры бывали.
Зигфрид был уже здесь. Сложив на груди руки, он неподвижно глядел вперед, являя собой довольно величественное зрелище.
– А ты мог бы стать капитаном пиратов, – усмехнулся Книжник.
– Еще не вечер, – отозвался Зигфрид. – Жизнь доведет – стану.
– Не станешь, – тихо сказал Герцог.
Зигфрид смерил его взглядом:
– Поясни!
– Здесь никто не станет Кэпом, кроме Кэпа. И Вольным не станет, если того не предрешено рождением. Даже Червяком не станешь – для этого надо родиться в общине Червей. А у тебя на лице написано, что ты чужак. Тебе место лишь в Гавани. Да и там ты всегда чужаком будешь.
– Странно у вас тут все устроено, – сказал Книжник.
– А у вас не так? – парировал Герцог. – Вот ты, книгочей, сможешь стать настоящим воином или вождем в своем Кремле?
– Князем, – машинально поправил Книжник. Хмыкнул, пожав плечами. – В чем-то ты прав – мне не стать воином, так как у наших ратников ген вживленный особый. И князем можно стать лишь по рождению – из бояр или воинов. Правда, я не думал, что у бандитов тоже свое сословие есть.
– Не в этом дело, – Герцог поморщился, не зная, как объяснить. – Это зреет внутри – и раскрывается в один момент. И ничего с этим уже не поделать – проснулся в тебе Вольный – ты стал Вольным, проснулся горожанин – станешь горожанином, проснется Червяк – делать нечего, будешь всю жизнь в земле ковыряться. Только с пришлыми, вроде вас, такого не случается.
– Удивительно, – проговорил Книжник, не особо веря в слова Герцога.
– Ничего, скоро сам поймешь.
– Вопрос в другом, – сказал Книжник. – Что нам теперь делать с этим кораблем? Куда податься? Где спрятаться?
Зигфрид усмехнулся, гулко ударил ладонью в перчатке по железному ограждению мостика:
– А чего здесь раздумывать? Раз чужакам у вас место лишь в Гавани – правь в Гавань!
Глава четвертая
Гавань
– Что это такое? – Книжник указал на бледное свечение, возникшее в тумане прямо по курсу.
– Маяк, – отозвался Герцог. – Впереди Гавань.
Свечение усиливалось и вскоре превратилось в какое-то трепещущее световое пятно.
– Как он работает? На электричество не похоже, – сказал Книжник. Герцог пожал плечами:
– Так откуда здесь электричество? Электричество только на Торге.
В подтверждение его слов по правому борту из тумана выползла приземистая башня, наполовину выкрашенная грязно-красным. На плоской вершине башни полыхал приличных размеров костер, за которым двигался большой металлический щит. Надо думать, зеркало-рефлектор.
– Неплохо придумано, – сказал Книжник. – Похоже, здесь у вас оживленные места.
