вообще не думая о потерях. Многие полагали, что вся инопланетная колония воспринимает себя как единое существо, где отдельные особи – вроде как отдельные клетки у человека. Ну, порезался, ну, повредил очередной миллион клеток… Не беда! Главное, чтобы весь организм выжил…
Так и у этих тварей. Не особо они ценили жизнь отдельной особи. Можно сказать, вообще не ценили. Коллективный разум, как у коммунистов.
Но, впрочем, как у человеческих клеток и комми, некоторый инстинкт самосохранения у тварей все же был. Минимальный. Достаточный иногда, чтобы не лезть в пекло без оглядки.
Судя по звукам, каракатица тяжело перевалилась на берег, используя глиссер как опору, чтобы уцепиться щупальцами и подтянуться.
Уэйн судорожно соображал, как теперь поступить. Любая ошибка сейчас могла стоить жизни, поэтому рубить сплеча не стоило. Индеец стремительно перебирал варианты действий и в конце концов принял самое экстремальное решение из возможных, но в то же время, на его взгляд, самое эффективное.
Сорвавшись с места, он бросился к центру острова. Намеренно шумно, наотмашь сбивая прикладом автомата стебли высокого тростника.
Конечно, каракатица не могла не отреагировать. Как и у многих земных хищников, у нее имелся намертво прошитый в нервной системе инстинкт преследования, который она не способна была контролировать в полной мере. Резко подавшись вперед, едва не свернув по пути турель пулемета, она оперлась на щупальца и тяжелыми прыжками устремилась вдогонку за ускользающей добычей, громко хрипя и клокоча от восторга.
На суше каракатица перемещалась медленнее, чем в воде, но все равно быстрее человека. Если бы не тростник, тут бы она Уэйна и настигла. Чем больше тварь углублялась в заросли, тем сильнее застревала в зарослях огромная туша моллюска и падала ее скорость. Симпсон же скорости не сбавлял, мчался изо всех сил, проскальзывая между стеблями, а если и сминал их всем телом, то по одному – по два, а не по паре десятков за раз, как габаритная каракатица. Доставать мачете, чтобы рубить на своем пути тростник, у охотника просто не было времени.
Когда треск позади усилился и приобрел хаотичный характер, Уэйн понял, что порядком увязшая каракатица начала метаться из стороны в сторону, пытаясь выбраться из чащи тростника, и у него появилась наконец фора в пару десятков драгоценных секунд.
Индеец резко свернул вбок, к воде, пробивая своим телом тоннель в зарослях, а когда под ногами захлюпало, бросился обратно в том направлении, где остался глиссер. Каракатица по звуку определила, что человек мелькнул совсем рядом, причем в противоположную сторону, но быстро развернуться вслед за ним не смогла.
Забулькав от злости, она принялась молотить щупальцами по земле с такой силой, что в воздух полетели не только выдранные с корнями стебли, но и здоровенные комья влажного дерна, поддетые когтями. Расчистив себе площадку для разворота, инопланетная тварь устремилась в погоню за Уэйном.
Выломившись из зарослей у самой воды, уже готовый ухватиться за пулеметную турель и вспрыгнуть на борт катера, охотник неожиданно для самого себя не нашел точки опоры, не удержался на скользком глинистом берегу, нелепо взмахнул руками, опрокинулся навзничь и с громким бултыхом окунулся по пояс.
Потому что не за что было хвататься.
Симпсон широко раскрытыми глазами уставился на аэроглиссер, безмятежно дрейфовавший метрах в десяти от береговой черты. Видимо, выбираясь из воды, каракатица ненароком стащила его с грунта и отправила в свободное плаванье.
Итак, драгоценные секунды, которые удалось выиграть в гонке с хищной морской тварью, теперь придется убить на то, чтобы догнать глиссер вплавь. Но отступать по-любому некуда.
Охотник оттолкнулся ногами от зыбкого дна и поплыл к катеру. Тело еще работало на автомате, бездумно выполняя необходимые движения, а мозг уже погружался в пучину паники. Усталость тоже брала свое, силы утекали, как топливо из пробитого бака, что никак не способствовало крепости духа. Но надежда на чудо, казалось бы ни на чем не основанная, продолжала толкать Уэйна вперед, до тех пор пока он не ухватился за дугу рулевого пера и не забрался в глиссер.
Индейца вырвало болотной водой, но даже на то, чтобы отплеваться, не было времени. Он бросился к креслу пилота – и снова замер, поняв, что на рулевой консоли, под кнопкой старта двигателя, нет чеки.
Чека служила для того, чтобы остановить мотор, если пилот по каким-то причинам вылетит за борт – иначе глиссер мог продолжить движение без него и оставить хозяина одного посреди водной глади. Она поддевалась под кнопку старта, не давая той опуститься в положение выключения двигателя, а ведущий к ней шнур надевался на запястье пилота. Если того выбрасывало из кресла, сорванная предохранительным шнуром чека вылетала из-под кнопки, та опускалась, и двигатель глох.
Проблема была в том, что при опущенной кнопке мотор завестись не мог. Никак. Хоть убейся. Ее внешнее кольцо должно быть приподнято и зафиксировано чекой, и только после этого возможно нажать саму кнопку.
Но чека, видимо, осталась на запястье владельца глиссера, когда он покинул катер, и сейчас, скорее всего, покоилась в желудке одной из болотных тварей.
