«Да чтобы вам всем подохнуть, а мне бы всегда чай пить!», так можно воспроизвести мысли «просвещенной Европы» в отношении России и ее народов, слегка перефразируя Достоевского. Что особенно наглядно подтвердила Вторая мировая война и все последовавшие годы вплоть до нынешнего.
Общее представление о положении в своей родной стране, удивительным образом изменившейся за время их отсутствия и одновременно оставшейся почти той же, несмотря на обилие «свобод», товаров в магазинах и автомобилей на улицах, они получили еще несколько лет назад, сразу после эпопеи с Ростокиным и сопутствующих событий[81]. Попробовали даже предпринять кое-какие меры к «исправлению нравов» в не слишком понравившемся им обществе[82].
Получилось далеко не все, и в своем развитии «постсоветская Россия» плавно подошла вот к этому рубежу. К попытке военного переворота, слегка замаскированному под «всенародное восстание», такое же, как прославляемый либеральными историками фашистский мятеж пятьдесят шестого года в Будапеште.
Фест уже предпринял кое-какие неотложные меры, теперь осталось их «довести до ума» по собственному разумению. И уже потом состыковать сделанное с проектом «Мальтийский крест».
И нечего терзаться в сомнениях. Как сказала при второй встрече на Валгалле Даяна, вдруг заговорившая от имени Игроков (кого-то из): «Совет один, и он последний. Думайте, изучайте, анализируйте. Не бойтесь принимать рискованные решения, но всегда готовьте запасной вариант, если что-то пойдет не так. Смысл жизни не в результате, а в самой Игре, тем более что даже бесконечной жизни не хватит, чтобы выяснить, кто победил окончательно…»[83]
Америку сейчас Фест с Воронцовым поставили в интересное положение. Ей фактически не оставили выбора (на что не решались ни советские генсеки, ни «демократические» властители. Разве только Никита Сергеевич во время Карибского кризиса). Либо там контролируемые шайкой Сарториуса «неоконы» и «безродные космополиты» наконец-то устроят «нормальный» переворот и сбросят все псевдодемократические маскарадные костюмы и маски, либо президент Ойяма сделает то же самое. Только не развяжет тотальную мировую войну, а вернется к политике Франклина Делано Рузвельта и его, увы, не осуществившейся договоренности со Сталиным. Точно по формуле В. Высоцкого: «Правую нам, левую – им, а остальное – китайцам»[84].
Фест только что показал Новикову свежий номер вышедшей по инерции, уже после подавления путча, либеральной газетенки, где сотрудничал недоброй памяти Волович, о котором Вадим поведал друзьям много интересного. Как писал Бабель: «О молниеносном его начале и ужасном конце». Шульгина этот персонаж очевидным образом заинтересовал.
Так вот, в указанной статье автор, назвавшийся «профессором философии», долго и нудно рассуждал (безусловно, готовя почву для новой «оранжево-бархатной революции»), что после девяносто первого года «демократия» в России непрерывно сдавала свои позиции в надежде, что «свобода», «рынок» и «мировое сообщество» сами расставят все по своим местам. Не препятствовали, мол, сохранению пережитков «совка» и «коммунизма», дали волю «клерикалам», «державникам», «националистам» и «русским фашистам». Позволили уйти со светлой дороги парламентаризма в зловонное болото авторитаризма, на глазах превращающегося в тоталитаризм (это ж надо такое придумать, при нынешнем до невозможности «толерантном» и почти бесхребетном президенте, стесняющемся посадить в тюрьму людей, которых даже в «супердемократических» Штатах законопатили бы лет на тридцать, если не пожизненно, плюс еще столько же).
Отчего и скатилась страна к нынешнему состоянию. Но вот «если и когда» (изящная отмазка) демократия в «рашке» победит снова, она немедленно должна заняться собственной защитой от любых «недемократических» проявлений «вековечно-рабского русского характера». И недопущением очередного «скатывания»…
Прочитав это, Андрей изумленно хмыкнул. Ребята точно дошли до самого края. Настолько было уверовали в свою полную победу, что практически открытым текстом заявляют «Urbi et orbi», что, придя к власти, немедленно начнут сажать и расстреливать инакомыслящих, хоть на шаг отступающих от норм «истинного либерализма». И никак иначе этих слов не поймешь, если абзацем выше этот же «профессор» объявляет крупнейшей ошибкой предоставление «права голоса» и «свободы слова» тем, кто их ни в коей мере не заслуживает. Коллективному «Уралвагонзаводу», проще говоря.
Новиков сразу не понял, при чем тут именно этот завод, а не «Ростсельмаш», например, и Вадим ему доходчиво объяснил этимологию и либерастический смысл этого выражения. Был, как раз когда «братья» самовыражались в других мирах, в России еще один кризис, с итогами думских выборов связанный, и там вышли на московские улицы толпы протестующих из партии «Другая Россия». А власть и действующего президента первыми массово поддержали рабочие и ИТР танкового «Уралвагонзавода». За ними еще процентов шестьдесят населения страны. С тех пор в лексиконе «креаклов» и закрепился этот термин-пугало.
Андрей, привыкший вроде бы ко всему, искренне удивился паскудству нынешней «прогрессивной интеллигенции», вполне достойной недавно «изгнанного из рая» Воловича, о каковом событии ему успел красочно рассказать Фест.
Вот уж воистину «бывали хуже времена, но не было подлей». Смердяков у Достоевского именно потому и удостоился специального описания, что было таких, как он, исчезающе мало на всю огромную Россию. А сейчас?! Сотни тысяч в одной только Москве!
Самому Новикову с друзьями тоже не нравилась Советская власть образца семидесятых-восьмидесятых годов прошлого века (еще точнее –
