последней крупинки.
— Не представляешь, на что Марог пошел, чтобы ее достать, — радостно возвестил Эрх.
Я перевела взгляд на Татуированного. Вот же ж цветовод-опылитель. Кто знал, что он таким ответственным окажется?
Погоняв по тарелке желтые шарики, отложила ложку и скромно спросила:
— А сыром угостите?
Рогатый заржал и шлепнул застывшего Марога по плечу:
— Я же говорил! Добытчик ты наш. Кормилец!
Татуированный уставился на меня. Зло так уставился. Нет, я понимаю, он старался и его следовало поблагодарить, но я ненавижу цветочную пыльцу! Она сладкая и после нее в горле першит.
Украдкой взглянула на Отмороженного. Тот молча передвинул ко мне блюдо с сыром и хлебом.
Решила пойти на компромисс: отрезала кусок хлеба, щедро посыпала его пыльцой, а сверху придавила сыром. Надкусила, улыбнулась, чем вызвала очередной приступ смеха со стороны Рогатого.
— Пойду освежусь перед сном, — объявил Эрх и, открыв дверь купальни, застыл на пороге. — Папочка, ты ребенка кормил?
— А то ты сам не видел, как я ему три окорока притащил, — проворчал добытчик.
— А мясо дитятку порезал? В ротики положил?
Марог нахмурился и повернулся к Рогатому.
— Нет, а в чем дело?
— Тогда ты купальню сейчас сам вычищать будешь! Нет, я демон непривередливый, к стерильной чистоте не привыкший, но я не собираюсь мыться там, где кого-то порвало на ошметки и размазало тонким слоем по полу и стенам!
Есть резко расхотелось.
Я вскочила со стула, чтобы лично оценить масштаб катастрофы, а при необходимости вступиться за живоглотика. Он же у меня совсем маленький, изысканным манерам не обученный. Подошла, заглянула…
Ой-ой, а ведь Эрх ни капли не преувеличил: кусочки сырого мяса и обломки костей усыпали пол, даже в бассейн кое-что попало, не только стены, но и потолок украшали кровавые разводы.
Почувствовав наше появление, Щелкунчик повернул листики в сторону двери и приветственно заклацал.
— Он не хотел ничего плохого! — поспешно пояснила я.
— Кто бы сомневался, — устало вздохнул Рогатый. — Раз купание отменяется, я спать.
И тут демоны дружно уставились на меня. Спальный вопрос стал ребром.
— Не возражаете, если я у Щелкунчика переночую? Нет, правда, меня остатки его трапезы не смущают.
— Еще чего! — живо возмутился Марог. — Я не собираюсь утром гадать, в каком из листиков покоятся твои останки.
— А я не собираюсь ворочаться до утра, пока ты уговариваешь нимфею ответить на твой Зов! — рявкнул Эрх.
— Вы не так поняли, Зов должен случиться у меня… — робко заметила я, но Рогатый и Татуированный меня уже не слышали.
— Эрх, я же терплю, когда ты перед боевкой свои железяки полночи начищаешь…
— А я твои кремы по утрам нюхаю.
— Носки свои нюхай!
— Что ты имеешь против моих носков, я их каждую неделю меняю!
Отмороженный молча взял со стола блюдо с сыром и хлебом, сунул мне в руки и тихо произнес:
— Спокойной ночи.
Дверь в купальню закрылась. Наверное, это был первый случай, когда я просто не могла оказаться против.
— Нет, Щелкунчик, я тебя совсем не осуждаю. Я же понимаю, что тебе мясо с кости было сложно обгладывать. Удивительно, как ты только зубки не поломал.
Живоглотик согласно покивал и приоткрыл один из листиков-челюстей, по краю которого не хватало двух шипов-зубьев.
— Ой ты ж, бедняжка моя. Я объясню Марогу, и он станет кормить тебя только маленькими кусочками филе. И никаких костей. Ты хлеб с сыром будешь? Нет, ну и хорошо, а то тут не так уж и много. Ты что-то хочешь мне сказать?
Ближайшая челюсть задергалась в конвульсиях — и на пол шлепнулся полупереваренный, покрытый зеленой слизью кусочек мяса.
— Ой! Ты решил со мной поделиться. Как мило… — еле выдавила я. На улыбку сил уже не хватило. — Только я мясо не ем… Совсем не ем… — добавила я, осматривая купальню.
По-хорошему, уборкой следовало заняться немедленно, но я так устала. Слишком много впечатлений для одного дня.
