в безвозвратных потерях, а о раненых я даже не говорю. Лазарет какой-то, а не корабль. Вчерашняя заваруха тоже не прошла даром, но слава Деве Марии, тяжелых нет. Хотя пострадали – в той или иной мере – все. Даже не хочу задумываться, что дальше будет. И главное, ни хрена мне не понятно, с чего же вчера все началось. Откуда ноги растут?
– Ну… – Андерсен потупил голову. – Господин… эта…
– Что «ну»?
– Значица, так, господин шаутбенахт… Спустились мы с Бромелем вниз за вином… – Обер-боцман отчего-то жутко смутился и замолчал.
– Да… это… спустились… – продолжил Бромель. – Значица, в глотке пересохло, а эти лярвы успели выжрать все…
– Дальше.
– Ну… а там… внизу…
– Не испытывай моего терпения.
– Ну а там стоит этот, плюгавый. Ну, тот, которому вы башку снесли. Ох и мерзкая рожа… была… А с ним стражники… И выспрашивают у хозяина что- то…
– Что выспрашивают?
– Не могу знать, господин шаутбенахт… – Андерсен потупил голову.
– Я тоже не понял, – согласно кивнул Бромель, – но очень подозрительно…
– Ясно… – Я потихоньку начал понимать – причины вчерашней заварухи мне так и не удастся явить на свет. – Ну и?..
– А тут появился Аскенс с новыми дружками… – Палец обер-боцмана указал на норвежцев, старательно драивших палубу скребками, а потом перенесся на судового кузнеца, – он тоже чуток ихней крови… вроде как…
– Смерть и преисподняя!!! – Я начал уже закипать. – Дальше, мать вашу!!!
– Ну и это… взял я, значица, лавку – и двинул плюгавого… – обреченно промямлил Аскенс, потирая ссадину на лбу. – А оно вона как завертелось. Ну и…
– И концы в воду… – констатировал я сам для себя.
– Вроде никого не топили… – засомневался Андерсен. – Или топили?
– Идиоты!!! Уроды!.. – орал я минут десять. Умудрился перевести на фламандский язык все известные мне русские матюги и еще изобрел с десяток. Потом выдохся… Толку-то…
Обер-кок, уловив момент, поднес мне с поклоном ковш сидра:
– Отведайте с устатку, господин шаутбенахт. И эта… как бы откушать вам не мешает…
– Пшел вон, сволочь. Тоже хорош! Кто вчера спер из борделя два окорока и пытался утащить телячью тушу? Креста на вас нет! Только и знаете, как меня позорить. Безбожники! Разбойники! Да вы хоть понимаете?.. – Фразу я не договорил, ибо сам уразумел, что ни черта мои архаровцы не понимают.
И не хотят понимать. Но раскаиваются. Глубоко раскаиваются – вон какие морды повинные. Черт, придется исходить из того, что стражники приходили за нами.
– Идите, убогие, пока я добрый… – Я прогнал взмахом руки разом повеселевших соратников и пошел на мостик приобщаться к морской науке.
Пролив Па-де-Кале, или как его еще называют – Дуврский пролив, мы уже прошли, и теперь чапали по Ла-Маншу, или, как говорят бритты, – по Английскому каналу. А если еще точнее – шли по заливу Сены. Особой разницы я не заметил, но вода стала гораздо мутнее – из-за впадающей в залив реки. Как вы догадались, река называется Сена. По левую руку оставался порт Харфлер. Его едва было видно, над водой стелилась туманная дымка, да и ушли мы довольно далеко от берега. Я, грешным делом, поискал на карте Гавр, этот крупный порт как раз расположен в устье Сены, но не нашел – нет его еще, лет через сто только появится. Или около того… история – явно не мой конек.
Внук почившего в бою папаши Тильгаута занял освободившуюся штурманскую должность по наследству и лоцию этих мест знал назубок – дед вбил ему в голову накрепко, но, к сожалению, знания оставались большей частью теоретическими, поэтому мы решили не рисковать и уйти подальше от побережья.
К обеду туман развеялся и стало припекать солнышко. Ветер усилился, но, к счастью, сохранял попутное для нас направление. Шебека, чуть кренясь на левый борт, с легкостью резала волны, впечатляя своей скоростью. Я прикинул, что если и дальше с ветерком будет везти, то до Нанта – крайней точки нашего путешествия, мы доберемся дня за четыре. Ну а у Шербура – последней промежуточной остановки, будем завтра поутру. В крайнем случае пополудни. Хотя как раз мне в этом городишке останавливаться совсем не хочется. Там еще Нормандия – считай, вражеская территория. Один черт знает, что может случиться, особенно учитывая наши «подвиги» в Дьеппе. Голубиную почту еще никто не отменял. Послали депешу, однозначно. Да и вообще, я считаю, что мое путешествие не осталось без внимания; шила в мешке не утаишь, так что спокойно себя почувствую только в Бретани. Там на Паука плюют со спокойной ухмылкой. По крайней мере, хочется в это верить.
Пообедал наскоро, здоровенным – с локоть величиной – ломтем хлеба с паштетом из рубленых яиц, ветчины и трюфельного масла. А запил все
