Что-то пусто у нас стало, - посетовал Валентин, отхлебывая из большой кружки. - Неделю назад было не протолкнуться, а теперь, будто разбежались!
- Почему «будто»? - удивился Велесов. - Так и есть, разбежались! Зарин только на сутки вернулся из Николаева, Андрюха у Варны, ухорезы - и те нас покинули, и по ночам к союзничкам ползают, душегубствуют. Треть команды в разгоне!
Он долил из фаянсового чайничка заварки, черной, как смоль, крепчайшей. Чай на «Адаманте» был натуральный, китайский, закупленный на берегу - здесь, слава богу, еще не додумались до пакетиков. Наполнил кружку на две трети, опустил дольку лимона, долил доверху из темной бутылки.
- «Если надзиратель пьет чай - прекратите.» - с ехидцей процитировал Валентин, принципиально не употреблявший спиртного. - «Были сигналы - не чай он там пьет...»
Велесов в ответ оскалился, изобразил губами чмокающе-сосущие звуки, стараясь, чтобы они звучали поотвратнее [15].
- Как есть, вурдалак! - довольно произнес инженер, а Велесов подумал, что Рогачев - вылитый программист Привалов из «Понедельника», и даже внешне он похож на бородатого, нескладного парня с иллюстраций Мигунова. И такой же восторженный идеалист от науки.
К «адмиральскому чаю» Сергей приохотился на «Алмазе». Рецепт этого напитка прост: следует отпивать четверть кружки, после чего каждый раз доливать, и отнюдь не из самовара. Напиток прижился на сторожевике, несмотря на то, что Кременецкий недобро косился на неуставной алкоголь. Но и он сдался, когда фон Эссен презентовал «потомкам» большую корзину, доверху наполненную бутылками с черным ямайским ромом - трофей, взятый на «Фьюриосе». К тому же, никто не собирался скрупулезно следовать традиции: Рогачев теоретически подсчитал, что правильное употребление одной кружки такого «коктейля» требует от пятидесяти до ста итераций типа «отпил-долил», и при этом будет выпито около полутора литров рома. Причем его процентное содержание в кружке подчиняется экспоненциальной зависимости, асимптотически стремясь к ста процентам.
Порядки Российского Императорского флота неотвратимо проникали в кают-компанию ПСКР. Чего стоил, например, подарок Зарина: картина, изображающая «Алмаз», «Владимир» и «Адамант» на севастопольском рейде. Скромная подпись в углу, «И. Айвазовский», говорила сама за себя.
- Кстати, Валь, что там у профа? - спросил старший лейтенант Бабенко. - Слышал, он отказался покидать госпиталь? Интересно, с чего бы?
Командир БЧ-4 редко покидал сторожевик - на нем было поддержание наскоро слепленной радиосети, локаторы, ремонт электроники.
- Да я и сам не понимаю, - лениво отозвался инженер. - Пирогов запретил Груздеву вставать, тот в ответ устроил скандал, а потом успокоился и потребовал меня, с ноутбуком и всеми данными с приборов. С тех пор не отрывается от монитора, а об «Адаманте» и слышать не хочет. Говорит - на борту ему не работается!
- И что, выяснил он что-нибудь? - поинтересовался Андрей. Кружка уже опустела примерно на треть, и он прикидывал: доливать ли ее ромом или смошенничать и обойтись кипятком? Вроде, дела на сегодня закончены, можно расслабиться... Подумал, вздохнул и потянулся к кранику самовара.
- Кое-что выяснил. Обсудили мою концепцию "клапштосса", проф согласился. Вы бы слышали, что он выдал, когда до него дошло, что корабли экспедиции сейчас в 1916-м! Да вот, я записал...
И вытащил из кармана замызганный листок .
