Самая темная чаща

две недели спустя Брайана Кеннинга, который играл в лесу рядом с домом, нашли свернувшимся на куче листьев. Они настроены против нас, эти феи. И тем, кто тешит себя надеждой, что рогатый пацан проснулся, чтобы спасти нас всех, самое время разуть глаза.

Хэйзел вспомнила об обещании Ольхового короля: если она приведет ему Северина, в городе все снова станет хорошо, вернется на круги своя. Как будто бы великодушное предложение. Девушка полагала, что знает, насколько в Фэйрфолде все плохо; верила, что в курсе всех его секретов. Но, как оказалось, была очень далека от истины.

«Что бы я сделал, если бы вы мне позволили? – спрашивал маленький гоблин. – Что бы я сделал, если бы вы мне позволили?.. Чего бы я не сделал?»

– Мы не можем доверять подменышу, – заявил мистер Шредер. – Даже если они не хотят его возвращения, я против, чтобы он остался. Это слишком опасно.

Все лето, пока Хэйзел работала в «Лаки», она обожала мистера Шредера. Теперь девушка его возненавидела.

– Оба моих ребенка дружат с Джеком, – возразила мама Хэйзел и Бена. – Я знаю мальчика с самого рождения. Обвинять его просто потому, что он единственный из Народца, кого многие из нас когда-либо встречали, – неправильно. Он вырос здесь. Он такой же гражданин Фэйрфолда, как каждый из нас.

Хэйзел почувствовала большое облегчение, услышав слова матери, но не была уверена, что они убедили остальных. Похоже, горожане уже приняли решение.

– Народец был добр к фэйрфолдцам, – вставила пожилая миссис Киртлинг, которая стояла под двумя скрещенными саблями времен Испано- американской войны и выглядела в высшей степени непоколебимой. Много лет назад она занимала пост мэра города и, как все помнили, была этого достойна. – У нас было взаимопонимание. Но что-то его нарушило.

– Они не всегда были добры к нам, – отрезала мама Джека. – Не пытайтесь переиначить историю, чтобы стало легче принять решение. Нет, они не относятся к нам хуже с тех пор, как Джек стал жить с нами. Если вы припомните, они прекратили забирать наших детей, не сумев забрать Картера.

– Что ж, возможно, добры – слишком громко сказано, – согласилась миссис Киртлинг. – Но вы не можете отрицать, что жизнь в этом городе отличается от жизни в других местах. И вы не можете отрицать, что вам здесь нравится – ведь вы привезли с собой этого мужчину из Лиги плюща вместо того, чтобы остаться с ним. Если бы вы хотели нормальности, то поселились бы в Чикаго. И там бы никогда не было бы никакого Джека.

Стоящий рядом с Хэйзел Джек напрягся.

– Вы забрали своего сына у Этих Самых и даже на довольно долгое время получили на воспитание одного из них – хотя не имели на него никаких прав, а основывались лишь на недальновидности его матери. Но не могли же вы думать, что он останется с вами навсегда?

Хэйзел видела буклеты различных университетов на буфете Гордонов. Его мать была совершенно уверена, что он останется навсегда. Оглядывая комнату, Хэйзел узнавала школьных учителей, лавочников, родителей ребят, которых знала всю свою жизнь; даже нескольких детей. Большинство из них кивали, как будто передача Джека феям была чем-то большим, чем средством успокоить страхи.

В конце концов, в Фэйрфолде Народец причинял вред только туристам. Если вы пострадали, значит, вели себя, как турист, верно? Сделали что-то неправильно. Кто-то должен был сделать что-то неправильно.

И пока виновным считался кто-то другой, никто не допускал мысли, насколько беспомощными были они все.

– Так бывает, когда находишь одного из этих прелестных птенцов хищных птиц, – вставила Лекси Карвер, сестра Франклина и одна из самых молодых присутствующих женщин. В городе ее семья была печально известна поеданием сбитых зверьков. Если верить слухам, они состояли в дальнем родстве с троллем. – Хочется забрать их домой и заботиться о них, кормить мясными обрезками, но если это сделать, нарушится их охотничий инстинкт. Позже они не смогут выжить самостоятельно, когда возникнет такая необходимость. Ему здесь не место, Ниа. Это нехорошо для него. Это неправильно.

– А вам не кажется, что для подобных метафор слишком поздно? – громко поинтересовался Картер. Теперь стало ясно, что он все это время подслушивал с лестницы. – Вред уже причинен. Она уже прикормила его мясными обрезками или чем там еще. Все точно так, как вы говорите: Джек не сможет выжить, если мы отправим его обратно.

– Картер, – оборвала его мама тоном, который явно давал понять: он не должен был ничего говорить.

– Прошу прощения, – пробормотал парень, садясь на прежнее место – а потом вздрогнул от неожиданности, увидев, что в коридоре напротив него стоят Джек с Хэйзел.

– Мы примем к сведению все, что вы сказали. Надеюсь, вы понимаете: это решение должна принимать семья, и… – начала было мама Джека, но, проследив за взглядом Картера, остолбенела. Гул вновь закипающего спора поплыл по комнате и вдруг стих: горожане постепенно поняли, что тот, кого они обсуждают, стоит здесь же и слышит каждое слово.

– Я пойду, – сказал Джек в полной тишине.

Теперь был слышен только скрип пальцев по пластиковым стаканчикам и нервные глотки чая. Кажется, никто не знал, что сказать.

– Да, – ответила Хэйзел – возможно, слишком громко, – хватая парня за руку и делая вид, что произошло недоразумение. – Ты прав. Пошли. Давай