жаждут крови?
– Ты не против поехать на машине? – спросил Бен рогатого мальчика, когда они подошли к «Фольксвагену».
– На
Рогатый мальчик занял место рядом с водителем, Хэйзел с Джеком сели позади. Девушка взяла Джека за руку и сжала ее.
Он коротко пожал ее ладонь в ответ и тут же отпустил.
Домой ехали в полной тишине.
Чем больше времени проходило, тем сильнее пульсировали виски Хэйзел и ныли отбитые о диван руки. Лодыжка распухла и немного подергивалась. Боль разливалась по всему телу; а если она заснет с наступлением сумерек, то превратится в кого-то другого. В кого-то с другими воспоминаниями и, может быть, с другими привязанностями.
Она не могла отделаться от мысли о сне, в котором оказалась одной из отряда Ольхового короля – такой же жестокой, как остальные. Хэйзел не испытывала никакой уверенности, что ей нравился человек, которым она становилась ночью.
Едва они оказались дома, девушка как следует напилась прямо из-под крана. Потом с трудом уселась на стол.
Бен поставил чайник на плиту, вытащил из буфета мед и отправился в ванную – за перекисью и бинтами.
– То, что ты там сделал, – тихо сказала брату Хэйзел. – Это было потрясающе.
Он пожал плечами:
– Странно, что сработало.
– Что делает случившееся даже еще более потрясающим, – ответила она, вытирая руки о джинсы.
Северин подошел к столу и сел на стул задом наперед, будто оседлал эльфийского коня. На его челюсти расцветал синяк. Выглядящий потерянным Джек стоял посреди комнаты.
– Стало быть, Верное сердце, – наконец сказал Северин. – Но нет ли чего-нибудь еще, что ты позабыла поведать нам, Хэйзел? Я подметил, что ты знатный боец, и это чистая правда; доверил тебе второй меч, ибо по стойке твоей уразумел, что ты способна воевать. Лучше, когда оружие держит тот, кто знает в нем хоть какой-то толк. Но по тому, как ты билась, я осознал другое. Ты сражаешься не как смертный воин.
Хэйзел подошла к одному из шкафов и достала оттуда миску. Налила в нее перекиси и смочила полотенце, чтобы протереть свои раны. Это был момент, которого она страшилась, момент, который мог перевернуть все с ног на голову.
Она избегала смотреть на любого из них, когда заговорила:
– На пиру я узнала, что последние пять лет служу Ольховому королю. Стоит мне заснуть ночью, как я просыпаюсь кем-то другим. И этот человек… Я не знаю, что она делает, но она обучена сражаться, и, кажется, мое тело это помнит, даже если остальная часть сознания – нет.
По крайней мере, Джек уже все знал и не смотрел на нее так, как Бен – словно она вдруг стала чужой.
– Постарайся понять, – попросила Хэйзел, заставляя себя продолжить. – Много лет назад я заключила сделку, но…
– Ты заключила сделку с Ольховым королем?! – заорал Бен, заставив ее подпрыгнуть от неожиданности. – Ты же выросла в этом городе! Тебе ли не знать!
Хэйзел смотрела, как полотенце розовеет от крови с ее рук.
– Я была ребенком. Я была глупой. Чего ты от меня хочешь?
– Почему ты это сделала? – спросил Бен. – Ради чего?
На плите завыл чайник.
Через нескольких бесконечных мгновений Хэйзел спрыгнула со стола и сняла его с огня.
– Тогда мы еще охотились на фей, у нас были приключения, – сказала она, поворачиваясь к брату. – Я не хотела останавливаться. Ты же знаешь – я не хотела останавливаться.
Она ожидала, что Бен рассердится, когда поймет, насколько глупой она была. Но не думала, что он испугается.
– Хэйзел, что ты натворила?..
– Я заключила сделку, чтобы нам не пришлось останавливаться. Ты сказал, что если бы научился играть лучше, мы могли бы продолжить…
В ее голосе послышались детские умоляющие нотки. Она ненавидела себя за это.
– Ты сделала это
Хэйзел яростно замотала головой. Он все неправильно понял.
– Я сделала это для себя. Я не хотела останавливаться. Я была эгоисткой.
– Ты попросила для меня стипендию. Это была ты, – его голос упал, как будто он говорил сам с собой.
– Бен…
– Какова точная природа этой сделки? – бесстрастно спросил Северин.
