– Да ну?
– Угу. Мне это очень хорошо удавалось, – сказал мальчик. – Тут угол, мистер Джонсон. Осторожней!
– Спасибо, сынок. Но какой я тебе мистер Джонсон. Ты лучше зови меня дядя Билл.
– Да, сэр, дядя Билл. – Судя по голосу, Исайя остался очень доволен.
– Сдается мне, тут у нас настоящий сильный дар. Это уж как пить дать, – продолжал Билл, когда они с Исайей обогнули угол.
По правде сказать, он и сам бы прекрасно справился, но мальчонка чувствовал себя таким важным, когда помогал.
– Я так и сказал! – огрызнулся Исайя.
– Не мое дело подзуживать тебя пойти против тети. Но ты же знаешь этих женщин…
– Еще бы. Мне ли не знать, – вздохнул Исайя.
Билл чуть не разоржался. Надо же, маленький мужчина, уже все знает о женщинах… Он протянул руку, нащупал голову Исайи и потрепал ее – точь-в- точь довольный сыном отец.
– Иногда у нас, мужчин, тоже должны быть свои секреты. Я прав?
– А то!
– Так вот мы и устроим себе прямо сейчас маленький такой секретик – только между нами, парнями, ага? И тете своей ты о нем ничего не скажешь. Это у нас мужские разговоры, понял?
– Ага, – отозвался Исайя, еще более довольный.
– Ну, значит, по рукам, – и он цапнул маленькую мягкую ручку мальчика своей старой и заскорузлой.
– Старый Билл думает, что тебе непременно надо работать над твоим особенным даром. Чтобы он у тебя становился сильнее, понимаешь? И я намерен помочь тебе овладеть тем, что по праву твое. Что ты на это скажешь?
Исайя совершенно растерялся. Встав тогда после своего припадка, он сразу же отправился в церковь с Октавией – повидать пастора Брауна. Тот долго молился над ним, а потом они с тетей заставили Исайю пообещать, что он никогда-никогда больше не станет пользоваться своими силами. А сейчас другой взрослый, вот этот вот Слепой Билл, уговаривает его снова открыть все двери – и бедный Исайя больше не знал, что правильно, что неправильно.
– Тетя говорила, чтобы я больше так не делал, – выдавил он, как будто это было ответом на все вопросы.
Билл втянул воздух сквозь зубы и медленно высвистел его наружу, раздумывая, что бы сказать дальше.
– Твоя тетя – очень добрая женщина. Умная женщина. Я бы ни в жизнь против нее не пошел. Я просто хочу убедиться, что все, что с тобой сделала сестра Уокер, уже сгинуло, понимаешь? Что пастор и молитвы очистили тебя от всего, чего надо. Ясно?
– Ты думаешь, что-то плохое может прятаться у меня внутри – что осталось от сестры Уокер? – спросил Исайя; голос его задрожал.
– Тебе нечего бояться, сынок. Я смогу защитить тебя от всего. Я все возьму на себя, как если бы я был твой папа. Как только все плохое уйдет, ты получишь свой дар обратно, совсем новенький, будто сад Эдемский. Видишь, это тебе же во благо? Я за тобой присмотрю и обещаю, что буду беречь тебя – прям как твой папа, если бы он был тут.
Исайя проглотил набухший в горле ком. Иногда он даже лица папиного вспомнить не мог и тогда чувствовал, будто теряет часть себя – будто проснулся после счастливого сна и пытается поскорее нырнуть в него обратно, ухватить за хвост, но иной мир течет сквозь пальцы, ускользает без следа. Он запустил себе ногти в ладонь.
– Ну, раз так, тогда можно.
– Хорошо, хорошо. Тогда давай-ка зайдем на кладбище. Тут недалеко.
Исайя довел его до кладбища, где они обнаружили незапертый мавзолей. Туда-то они и вошли.
– Страшно тут, – сказал Исайя; эхо слегка разбросало его голос вокруг.
– Не надо, чтобы за нами кто-то наблюдал, – пояснил Билл. – Отлично. А теперь возьми-ка меня за руки.
Мальчик положил свои ладошки, мягкие и еще не оформленные, на его мозолистые клешни.
– Как ты, малыш, в порядке?
Исайя кивнул, потом вспомнил, что Билл его не видит.
– Да, сэр, – ответил он.
– Ну, славно. И не щекотаться! Потому что я тот еще щекотун.
Он протянул руку и действительно пощекотал Исайю под подбородком; тот захихикал. Голос звучал радостно, это хорошо. Надо, чтобы ребенок расслабился. Билл снова взял его за руки.
– Давай начнем полегоньку. Перво-наперво надо установить между нами связь. Скажешь старому дядюшке Биллу, если увидишь счастливый номер, а если я выиграю немного деньжат, то куплю тебе новый бейсбольный мячик, лады? Закрой глаза.
Исайя отнял руки.
– Я боюсь.
