– Кстати, тебя Джерико искал.
– Да ну? И как там наш милый, старый Джерико? – Эви постаралась сказать это ровным голосом, хотя сердце у нее припустило ощутимо быстрее.
– Длинный. Белобрысый. Серьезный, – Тэта пожала плечами. – Если бы я не знала наверняка, то решила бы, что этот телок к тебе неровно дышит. А ты – к нему.
– Ни на какое наверняка ты не знаешь, – пробормотала Эви. – Ты вообще ничего не знаешь.
– Ты не сможешь всегда шарахаться от Беннингтона, Эвил.
– Еще как смогу! Разреши тебе напомнить: дядя Уилл требовал, чтобы я держала свой дар в строгом секрете! И послушай я его, всего вот этого у меня бы не было! – воскликнула она, широко разведя руки и едва не выбив у бедняги Генри его напиток.
– Мы вообще-то в ванне, Эвил, – кротко заметила Тэта.
– Да, и в чертовски хорошей! – Эви опрокинула еще джина.
Теплое пойло начало наконец брать верх над мигренью после сеанса ясновидения, и ее это вполне устраивало.
– Я решительно отказываюсь впадать в уныние. У меня вечеринка, в конце концов! Быстро расскажите мне что-нибудь веселое.
– Фло на следующей неделе дает пресс-конференцию: будет рекламировать нашу новую пьесу. Мне можно будет дать первое интервью под именем «Тэта Санкт-Петербургская»: верные слуги тайком вывезли меня сюда после революции, – сообщила Тэта с карикатурным русским акцентом и презрительно усмехнулась. – Какая чушь, ей-богу. А мне это еще продавать таблоидным шавкам.
– Ну, обратного-то никто не докажет. Из тебя вполне выйдет недурная русская аристократка. Скажи, Генри!
– Скажу, – отозвался Генри, глядя в глубины стакана.
Эви прищурилась на него: такая серьезность совсем не в духе Генри.
– Ты какой-то слишком тихий сегодня, – она придвинулась буквально нос к носу. – Это все твои художественные замашки? Все артисты такие? Сидят по ванным, печальные и тихие?
– В ваннах мы, как правило, принимаем ванну.
– Но ты и правда какой-то грустный. Все из-за этого Герберта-Шмерберта?
Генри выдавил улыбку:
– Проехали.
Тут в ванную ввалилась какая-то молодая особа со своим хахалем.
– Когда это помещение изволит освободиться? – несколько невнятно осведомилась она. Джентльмен помог ей сохранить вертикальное положение. – Я бы желала зуре… зару… зарезервировать!
– Боюсь, эта ванна была арендована на неопределенный срок, – сообщил им Генри с вежливым поклоном.
– Ч-чего? – девица уставилась на него смутным взором.
– Вон! – рявкнула Тэта.
Гостья поправила бретельку платья с максимальным доступным ей в настоящий момент достоинством.
– Я буду жаловаться администрации! – заявила она и хлопнула за собой дверью.
– Ну, думаю, и мне пора, – c этими словами Генри выдрался из ванны. – Спасибо за шикарную вечеринку, Эви!
– О, Генри! Ты же не хочешь уйти прямо сейчас!
– Прости, любимая. У меня неотложная встреча – c кроватью.
– Генри, – в голосе Тэты послышалась тень угрозы. – Только смотри, не слишком долго.
– Не волнуйся.
– Не волнуйся о чем? – вмешалась Эви, переводя пытливый взгляд с одного на другую и обратно.
– Ни о чем, – резюмировал Генри, отвешивая им изысканный поклон. – Леди, встретимся в моих снах.
– Это он про что? – накинулась она на Тэту, как только за ним закрылась дверь.
– Ни про что, – отмахнула та.
– Ой-ой, знаю я это лицо. И оно называется отнюдь не «Тэта счастлива».
Эви выпрямилась так резко, что выплеснула содержимое фляжки прямо себе на платье. Тэта отобрала у нее посуду.
– Это нечестно! – возроптала Эви. – Я тебя сдам копам, скажу, что ты преступила закон – сперла мой джин!
– Получишь назад через минуту. Мне нужно с тобой поговорить.
Эви послушно перекатила голову по бортику налево, в сторону Тэты.
– Ладно, давай.
– А поговорить мне нужно о том, что с нами случилось. О Пентаклевом Душегубе.
Эви надула губки.
