героиня, потом вспорхнула пальцами в прощальном жесте. – Пока-пока, Куколка!
– Четыре недели, говоришь? – Сэм задумчиво склонил голову набок.
– Четыре недели.
Сэм украдкой глянул на пожиравших их глазами флапперш. А ведь среди них есть и хорошенькие, и одна из них наверняка будет рада его утешить. Так зачем же ему заключать эту сделку с дьяволом… то есть с Эви? Почему от перспективы притворного романа у него все внутри вскипает шампанским – прям как от воровства?
– Лады, – сказал он, подтвердив договор страстным взором и волчьей улыбкой. – Уж они нам поверят. Прогулки при луне, тонуть в очах друг друга, коктейль с одной соломинкой на двоих. Кошмарные любовные прозвища.
– Только не Котлетка, – запротестовала Эви. – Гадость какая!
– Отлично, пусть будет Отбивнушечка.
– Я задушу тебя во сне.
– Это значит, что мы и спать рядом будем? – заухмылялся Сэм.
– Не в этой жизни, Ллойд, – обольстительно улыбнулась Эви. – Игра хороша только под вспышки камер.
– Ну, значит, примемся за дело сейчас, – и Сэм запечатлел поцелуй на тыльной стороне ее руки.
Флапперский стол простонал коллективное:
– О-о-о-оххх!
Поцелуй пробежал вверх по руке, и внутри у Эви что-то нежно зажужжало.
Рядом со столом снова нарисовался официант.
– Ваша трапеза за счет заведения, мисс О’Нил, мистер Ллойд. Спасибо, что выбрали для сегодняшнего ужина «Алгонкин». Надеемся, вы заглянете к нам еще.
Сэмовы брови взлетели вверх.
– А ведь к такому недолго и привыкнуть, – и он нахлобучил свою рыбацкую кепчонку на голову.
– Мистер Филипс устроил нам сегодня интервью на Даблъю-Джи-Ай. В четыре. Не опаздывай.
– Ни за что. Пойду сопру что-нибудь шикарное надеть. Как думаешь – панталоны подойдут?
Потешается, зараза. Вот имей потом дело с парнями вроде Сэма Ллойда.
– Сэм, милый, не заставляй убивать тебя на полный желудок, у меня спазмы будут.
– И c тобой тоже приятно иметь дело, Бэби-Вамп, – улыбнулся он.
Эви влюбленно похлопала ресницами.
– Вон отсюда, пока я не передумала!
– Уйти порознь и разочаровать наших зрителей? – Сэм махнул головой на ресторан, жадно замерший за столами.
Волчья ухмылка вернулась – а вот чистый восторг за нею был уже чем-то новым. Сэм подхватил Эви под ручку и сопроводил ее через весь зал «Алгонкина» к выходу. Наклонившись, он прошептал ей в самое ушко, так что в животе снова что-то предательски встрепенулось:
– Отныне тебе меня не стряхнуть, красотка.
Все было так ново, так полно надежд…
Тэта и Генри рысцой неслись по запруженному народом тротуару Сорок Второй улицы, опаздывая, как обычно, на репетицию. По пути пришлось просочиться мимо проповедника со стайкой прихожан, несущих молитвенную вахту.
– Эта сонная болезнь есть кара Господня! Покайтесь! – громыхала духовная особа, высоко воздевая Библию. – Отвратите лице свое от разврата, от гнезд порока, от логовищ опьянения, от диавольской музыки, от джаза бегите, от зол несказанных подпольных и крепких напитков!
– Да ежели я от всего этого отвращусь, у меня никаких хобби не останется! – проворчал на бегу Генри.
– А если мы не поднажмем, у нас не останется никакой работы, – заметила Тэта.
Мальчишка-газетчик на углу помахал Тэте утренним выпуском.
– Газету, мисс?
– Прости, малыш.
Он пожал плечами и продолжил выкрикивать актуальные заголовки:
– Срочно! Сонная болезнь распространяется, врачи опасаются новой эпидемии! Бомбист-анархист взрывает целую фабрику! Провидица-Душечка обручена! Срочно!
– Что-о-о?! – Тэта встала на полном скаку. – Эй, мальчик, сюда!
Она кинула ему пятицентовик и чуть ли не вырвала газету из рук.
