Рен отставила стакан на тумбочку, но наполнять его не спешила.
— Пусть сначала эта порция усвоится. Посмотрим, как пойдет. Что–то я сегодня не в настроении вытирать за вами рвоту.
Аэро нахмурился:
— Прежде ты исполняла мои приказы.
— Прежде, пока…
— …пока я не надел эту чертову штуковину? — подсказал он, демонстрируя Маяк.
Рен покачала головой:
— Пока Виник чуть не убил вас.
— А… ты про это. — События развивались так быстро, что Аэро не успевал за ними уследить. К тому же Маяк туманил разум. — Сколько я был в отключке?
— Сутки. То теряли сознание, то снова приходили в себя. Правда, я не уверена, что было тому виной: слияние с Маяком, потрясение от смерти отца или потеря крови.
Плечо Аэро туго забинтовали, и оно еще пульсировало от боли. Должно быть, Аэро так яростно сражался с Виником, что рана вскрылась.
— Я думаю, что все вместе.
— Верное наблюдение, капитан, — заметила Рен. — Рада, что у вас наконец проснулось чувство юмора. Звездное пекло, раньше вы были таким серьезным.
— Многое изменилось, — согласился Аэро, — но я по–прежнему чертовски угрюм.
Рен тепло улыбнулась и принялась менять ему повязку.
— Итак, что я пропустил, пока валялся тут?
— Многое… и… вам это не понравится. Майор Виник поклялся, что если одолеет вас в поединке и станет следующим Верховным командующим, то оставит Землю и продолжит Штерновы поиски.
— Идиот! Земля — вот наш дом.
Маяк замерцал чаще, будто соглашаясь с ним.
— В это верите вы, в это верю я, но мы в меньшинстве, — прошептала Рен, стреляя взглядом в сторону двери. — Виника поддерживают майоры и солдаты, однако и вы не без поддержки. На нашей стороне большинство из нашего отряда.
— Большинство? То есть не все… — Предательство ранило, и ранило больно.
Спорить Рен не стала, поскольку никогда не врала капитану.
— Синь, Этуаль и Хосико хотели навестить вас, — сказала она, — но мне показалось, что это будет чересчур. Вам нужен отдых, набирайтесь сил — так сказали медики.
— Ненавижу валяться, — проворчал Аэро. — Чувствую себя никчемным.
Он попытался сесть, но Рен мягко надавила ему на грудь, заставляя лечь обратно.
— Отдых для вас — лучшее лекарство, я не позволю вам нервничать.
Аэро раздражало, что им командуют, ведь он привык, когда слушаются его приказов, не наоборот. Впрочем, Рен была права.
— А что поединок? — спросил он.
— Назначен на завтра, на девять утра.
Аэро вместе с Рен взглянул на свое левое плечо. Теперь, когда лейтенант сняла старую повязку, стала видна жуткая рана, края которой вроде бы начали затягиваться. Но до завтра, как бы ни старались медики и Рен, она не заживет. Придется Аэро смириться с этим и что–нибудь придумать. Рен, глядя ему в лицо, нахмурилась.
— Знаете, капитан, вы будете правы, если разозлитесь. Я вот, например, зла. Это же неправильно, вся чертова система фальшива! Как можно называть тот спектакль, который устроил Виник на мостике, трибуналом? Он извратил правосудие! Пошел наперекор всему нашему учению.
— Гнев завтра не поможет, — напомнил Аэро. В Агогэ им постоянно внушали: воину важно иметь ясную голову, не поддаваться эмоциям.
— Вы так уверены? — сверкнув глазами, спросила Рен.
— О чем ты?
— Просто… вдруг эмоции на самом деле — это не так уж и плохо? Может, их вытравливают из нас потому, что так нами проще манипулировать?
Сказано это было четко и громко, Аэро даже испугался, как бы не услышали часовые. Или — что хуже — как бы каюта не оказалась нашпигована жучками — за разговором мог следить Виник. Аэро не хотел, чтобы с Рен случилась беда, однако ей, похоже, было глубоко плевать на возможные неприятности: она бы с радостью отдала жизнь за ценности, в которые так искренне верила.
— Ладно, согласен… я зол, — признался Аэро. — Не зол даже, а в ярости. Просто у меня лучше получается скрывать эмоции. Они есть у всех, не у тебя одной, Рен. Ты не умеешь прятать их так хорошо, как остальные.
