Лилька распахнула глаза и резко села в кровати.
— Что, всего один прислал СМС? — язвительно спросила она. Сон с нее слетел, как и одеяло. — После того что ты вчера вытворяла, Котова, звонки и эсэмэски должны так и сыпаться! Как листья с дерева осенью!
— О чем ты? — не поняла я. И при этом ощутила внутри неожиданное довольство, как будто я была объевшимся сметаны котом. Перед которым еще миску жареных мышей поставили.
— Так ты не помнишь? — соседка явно не верила. Она спустила ноги на пол. — Правильно говорят, что в тихом омуте черти водятся. Ты так зажигала вчера! Парни тебя просто обступили. Чуть не дрались! С тобой всегда так, когда выпьешь?
«Да ну, первый раз», — хотела сказать я, но с языка сорвалось:
— Почему — когда выпью? Любого возьму, когда захочу!
Лилька босыми ногами прошлепала к подоконнику, где стоял электрический чайник, и налила себе воды. При этих словах ее глаза сузились.
— Красавина не тронь! — прошипела она.
«Да нужен мне твой Красавин», — фыркнула я.
Вернее, только подумала, а произнесла нечто обратное:
— А что, надо попробовать!
Открыв шкаф, я стала перебирать одежду. Какой бедный, прямо-таки ничтожный выбор! Как можно жить, имея всего пару платьев и одну юбку? Да еще таких, которые колени прикрывают! Так не пойдет. Решительным движением, откуда и силы взялись, я оторвала нижние оборки с летнего платья. Скользнула в него — фасон изменился, теперь это было не романтичное безобразие, а призывно короткое, едва прикрывающее ягодицы нечто. Я покрутилась перед зеркалом на дверце шкафа, донельзя собой довольная. Хотела было снять медальон — очень уж он старомодный, — но, подумав, оставила, он хорошо лежал в ямке между грудями, подчеркивая округлости.
Лилька наблюдала за мной, совершенно остолбеневшая.
— Только попробуй, Котова… — угрожающе начала она.
Я взяла и босоножки на высоких каблуках, которые купила на случай, если вдруг пойду на свидание и захочется выглядеть сногсшибательно. На самом деле я собиралась усиленно учиться, но мало ли… Теперь случай настал, и я действительно выглядела отпадно, особенно с новым макияжем и в опасно коротком платье. Прошлая я в таком не решилась бы выйти на улицу, во всяком случае, без надежной охраны. А сейчас, схватив Лилькину маленькую сумочку, которую соседка одолжила мне вчера на вечер, я выпорхнула из комнаты, послав обалдевшей однокурснице воздушный поцелуй.
Увидимся на лекциях!
3
Я ездила на учебу в автобусе. С утра в транспорт набивалась куча народу, что раздражало. Но сегодня переполненный автобус вызывал непонятное возбуждение. Взгляд непроизвольно задерживался на мужчинах, перебегал с одного на другого, оценивал, впитывал исходящие от них токи. Я буквально кожей ощущала их внимание, их жажду — да, они тоже смотрели на меня, и как! В любое другое время от подобных взглядов мне стало бы чертовски неуютно, а сейчас я только наслаждалась. Впрочем, внимание быстро наскучило: мужчины со мной ехали какие-то не те. Или школьники-студенты, человеческие мальки, неоперившиеся самцы, не раскрывшие еще мужского потенциала. Или — уже не раскрывшие: слабые, мелкие, неудачники, сдавшиеся — энергетически вялые, так, на один укус, пососать и выбросить. Нет, не здесь надо начинать охоту, здесь я крупного зверя не найду.
На факультете я жадно осматривалась. Кругом одни студенты… впрочем, попадаются довольно аппетитные. Но серьезно я о них не думала: знала, кого хочу. Первая лекция сегодня — возрастная психология, которую читает Андрей Владимирович, и начать я планировала с него.
Что-то внутри возмутилось: начать что?! Ответа не было, ведь я знала что. Вернее, нет, не знала. То есть знала, но не я… а кто?
Мысленная сумятица была слабой, где-то в глубине, и совершенно не мешала действовать; я уже шагала по этажу к большой аудитории.
До лекции оставалось еще двадцать минут, народу в помещении немного, сокурсники входили и выходили, рассаживались за спускающимися амфитеатром партами, болтали. Навстречу мне из аудитории шел — легок на помине — Антон Красавин. Расслабленной походкой он двигался в сопровождении двух девиц из параллельной группы — около него вечно ошивались какие-то ярко накрашенные и все равно до смешного невыразительные кобылы. Он что-то им говорил, те глупо хихикали, как и полагается девицам на подпевке… И тут он увидел меня.
Не то чтобы он остолбенел, как Лилька, нет, Красавин еще пока не разглядел полноту моего преображения, в коридоре было темновато. На лице появилось сомнение: он ведь привык не считать меня той, на кого стоит обращать внимание.
Я перла напролом, мы должны были столкнуться в дверях. Он, конечно, не собирался уступать дорогу. Было бы кому, ха! — так и читалось в его глазах. Девицы сообразили быстрее, что что-то не так: я не остановилась, скромно потупив взор, при приближении короля, наоборот, расправила плечи и
