— Ну не знаю… надо бы вещи из общежития забрать, но это не горит, наверное.
— В ванной должны быть халат с тапочками и пижама. Насчет размера, конечно, не уверен, вряд ли твой, очень вряд ли, зато все чистое.
— Угу.
Цезарь взял меня за плечи и повернул лицом к себе, став серьезным.
— Слушай, что хочу сказать… ты отлично держишься, правда. Супер. Понимаю, что ты должна быть чертовски вымотанной после работы с таким крутым инкубом, да еще не один контакт выдержала… Не хочется бросать тебя здесь одну. Наверное, мне следует остаться, рассказать, как что устроено, чтобы ты представляла, как работает Институт, да и просто — чтобы не чувствовала себя подвешенной. — Охотник заглянул мне в глаза. — Но надо бежать. Никогда демоны не нападали на людей… кроме той истории пятьдесят лет назад. Нутром чую — это только начало.
— Конечно, иди. Маленькая я, что ли? Главное, не забудь меня здесь, у меня же нет ключа. Не хотелось бы превратиться в симпатичное привидение и пугать следующее поколение охотников.
Цезарь широко улыбнулся и потрепал меня по щеке.
— Ты нравишься мне все больше. Думаю, мы сработаемся.
Он ушел, оставив меня наедине со всем этим: канареечными стенами и бумажными репродукциями, пыльными портьерами и серым светом, чужими диванами и не найденным пока холодильником… тем, что стало моим новым домом.
Апартаменты состояли из достаточно просторной спальни, ванной комнаты и гостиной. Что особенно порадовало: на подоконниках и в кашпо на стенах имелись комнатные цветы. Я как-то привыкла к растениям в доме: мама увлекается садоводством, бабуля — травница. И хотя сама разбираюсь в комнатных растениях, как свинья в ананасах, тем не менее показалось, что я нашла старых друзей.
Долго стояла под горячими струями, позволяя воде смыть напряжение. После завтрака месье Жерара можно ходить сытой до вечера, наверное, поэтому сразу из ванны нырнула в кровать. Думала — не засну, слишком взвинченной себя чувствовала, в голову лезли всякие мысли, одолевала тревога… однако когда я проснулась, поняла, что и не заметила, как отрубилась. Бывает же!
В жилом корпусе по-прежнему царила тишина. Уже почти четыре, долго же я спала. Что на меня нашло? Наверное, это после инкуба — организм восстанавливался. А где все?
Наконец проголодавшись, я нашла в гардеробе халат (оказавшийся мужским) и тапочки (тоже мужские) и направилась в кухню инспектировать холодильник.
Еще на подходе почудилось шебуршание в помещении. Что, кто-то уже пришел? А я фактически в неглиже! Неудобно как-то, сходить, что ли, переодеться? А если это Цезарь пришел, как обещал, но не решился разбудить? Цезарь меня и голой видел, и хотя мы теперь всего лишь друзья и коллеги, его я стесняться не намерена. Ладно, загляну одним глазком и тогда решу. Тем более что и дверь открыта…
У стола возле окна стояла сутулая долговязая фигура, и в первый момент я не признала, кто это, но стоило ему повернуться, как я радостно воскликнула:
— Вова!
В руках у него был чайничек от кофеварки и чашка. Услышав мой вопль, он вздрогнул и уронил все. От удара о кафель тонкое стекло разлетелось брызгами, горячий кофе окропил джинсы лаборанта.
Вова отскочил. Когда он успел покраснеть, просто не знаю, у него какой-то особый тип покраснения, реактивный.
— Привет…
— Хоть одно знакомое лицо! — я подбежала к месту катастрофы, стараясь не растерять тапочки, и стала помогать собирать осколки. — Ты тоже тут живешь? В какой комнате? Да ты не в курсе, наверное, меня взяли на работу, я теперь настоящая охотница!
Мы схватились за один и тот же осколок, наши пальцы соприкоснулись. Вова вздрогнул, как от удара током, и попытался отпрыгнуть, сидя на корточках. Такое, наверное, было бы высшим пилотажем даже для лягушки! Конечно же, у лаборанта ничего не получилось, он упал боком на кучку уже собранных осколков и раздавил их в веселую, блестящую кашу.
— Сейчас уберу, — распереживался он. — Я ужасно неуклюжий, извини.
Он вытащил из шкафчика под раковиной веник и, пыхтя, стал заметать осколки, которые медленно тонули в луже кофе.
Я решительно отобрала веник.
— Так, Вова! Надо поговорить. Я теперь тоже живу здесь, и если ты всегда будешь так реагировать, то меня это не устраивает. Ты что, серьезно меня боишься? Почему, что во мне страшного? А ну отвечай! — Я наступала на него, решив раз и навсегда разобраться с этим вопросом. Ну правда же, неуютно чувствовать себя монстром!
Вова уперся задом в стол и поднял руки, словно сдавался на милость врага:
— И вовсе не боюсь. Только не могла бы ты перестать веником размахивать? — Он немного заикался.
— О’кей. — Я спрятала веник за спину. — А если не боишься, чего тогда при моем появлении краснеешь и что-нибудь роняешь? Я начинаю думать,
