вроде вашего.
– Разгадать загадку?
– Да. Уверен, только разгадав эту загадку, я узнаю, почему умер доктор Стрейчи. Кроме того, с чисто практической точки зрения мне не обойтись без второй пары рук. – Он поднял видеокамеру. – Хочу, чтобы вы записывали все, что мы здесь делаем.
Миколос кивнула.
– Так с чего мы начнем?
– Я много об этом думал. Полагаю, самое важное – понять назначение этой штуки. – Он посмотрел на стоящее в центре комнаты устройство, напоминающее огромный гроб из полированного дерева.
– Интересная штука. Похожа на «Таинственную машину» на стероидах.
– Что?
– «Таинственная машина». Игровой автомат. Раньше такие стояли в пассажах. Большой деревянный или металлический ящик, разукрашенный вопросительными знаками. Ни ручек, ни рычажков, ни кнопок. Бросаешь в него пенни, потом бьешь кулаком или пинаешь – в общем, стараешься заставить его что-то сделать.
– Вы только не пинайте его, пожалуйста.
Миколос кивком указала на громоздкие металлические костюмы, висевшие на металлической штанге у дальней стены.
– А что о них скажете?
– Могу лишь предположить, что это какое-то защитное снаряжение.
Женщина подошла к ближайшему, осторожно взяла за запястье, подняла и опустила руку – веерообразное локтевое соединение легко раздвинулось, приспосабливаясь к движению.
– От чего же оно защищает?
– Это нам и предстоит выяснить. – Логан передал ей видеокамеру. – Видите те латунные пластинки, прикрученные к основанию? На них названия производителей.
Миколос включила камеру и направила ее на пластинки.
– Я проверил названия. «Электрофабрикен Келле» – немецкая фирма, производившая электрическое оборудование. Основана в Дрездене в девятьсот одиннадцатом. Потом несколько раз сливалась с другими компаниями, так что о ее изначальной специализации все забыли. В общем, вся документация сгорела после бомбардировки в сорок пятом. Компания «Розуэлл хэви индастриз» была одним из первых производителей звукового и радиооборудования. Вышла из бизнеса в пятидесятые. Информации мало. Мне удалось лишь узнать, что они выпускали некое специализированное оборудование промышленного назначения.
Сняв устройство на камеру, Миколос задумчиво провела рукой по как будто выраставшим тут и там отросткам: плавно изогнутым панелям розового дерева, аккуратно подогнанным и закрепленным на корпусе центрального механизма, полностью заключенного в дерево. Внимание ее привлекли римские цифры на полу возле широкого конца устройства. Вернувшись затем к узкому концу, она сняла на камеру деревянный кожух и, указав на два слова, ЛУЧ и ПОЛЕ, выгравированные на другой латунной пластинке, под кожухом, вопросительно посмотрела на Логана.
– Можно начать и отсюда. Место ничем не хуже любого другого, – согласился энигматолог и, подойдя ближе, внимательно осмотрел ключевую скважину непосредственно над пластиной. Потом, достав из сумки фонарик, исследовал ее более детально. Закончив осмотр, положил фонарик на кожух, вынул из кармана набор отмычек и принялся за работу.
– Странные таланты у профессора истории, – заметила Миколос, поднимая камеру.
– Не забывайте, что я еще и энигматолог.
Некоторое время тишину в комнате нарушали только звуки самбы.
– При чем тут Стэн Гетц? – спросила через минуту Миколос.
– Скажу, если пообещаете не смеяться.
– Обещаю.
– Я – то, что называется эмпат. У меня есть дар – если это можно так назвать – слышать, ощущать чувства и переживания других людей, как в настоящем, так и в прошлом. Эта комната… нехорошая. Я слышу здесь музыку, слышу у себя в голове. Стэн Гетц помогает ее отключать.
– И что же это за музыка?
– Агрессивное арпеджио, столкновение нот, волны звука. Тревожащие мелодии, проигрываемые с почти дерзкой виртуозностью.
– То, что вы описываете, очень похоже на Алкана.
Логан остановился.
– Вы уже упоминали его. Он ведь был любимым композитором Стрейчи?
– Шарль-Валантен Алкан. Может быть, самый странный из всех когда-либо живших композиторов. Да, доктор был большим его поклонником. Не считая
